Самым острым оно было у Хелен Армстронг. Будучи спасена сама, она очень переживала за своего возлюбленного. На лице ее отражалось не просто беспокойство, но самый настоящий страх.

Но имелось обстоятельство, спасавшее ее от отчаяния: погоня уже готовилась выступить в путь, горя боевым духом. Хотя спасение пленниц изменило ситуацию, причин для преследования хватало: следовало вернуть похищенное серебро, наказать грабителей, а также выручить Клэнси или отплатить за его смерть.

Рассказ Вудли разжег пыл колонистов, и они рвались в бой. Нетерпение их еще более увеличилось, когда к ним обратился полковник Армстронг. Он был с непокрытой головой, ветер трепал седые волосы ветерана.

– Сограждане! – обратился он к отряду. – Нам следует поблагодарить Всевышнего за то, что дорогие нам люди избегли великой опасности. Но воздавая должное Богу, нельзя забывать, что есть также человек, заслуживающий нашего признания. Это отважный юноша, которого мы считали мертвым, злодейски убитым. Но он выжил, и будем надеяться, жив и теперь. Саймон Вудли рассказал, какая опасность угрожает сейчас ему – он рискует попасть в лапы не знающих жалости бандитов. Друзья и граждане! Мне нет нужды пробуждать в вас желание помочь этому благородному юноше, вы и так согласны со мной, что мы любой ценой обязаны спасти Чарльза Клэнси.

Ответом на речь старого солдата стал полный энтузиазма крик, свидетельствующий о том, что преследователям уж точно не занимать доброй воли и энергии.

Наблюдая за прощанием, Хелен Армстронг немного приободрилась. К надежде в ней примешивалась и гордость за того, кому отдала она свое сердце и обещала руку. Было и еще одно обстоятельство, безмерно радующее Хелен: девушка теперь понимала, что этот брак получит одобрение ее отца.

На дальних границах Техаса, где не обжился еще цивилизованный человек, не услышишь кукареканье петуха, оповещающее о наступлении утра. Вместо него рассвет приветствует цесарка, криком, схожим по тональности и почти таким же домашним. Клич этой дикой индейки почти неотличим от призыва ее собрата на скотном дворе.

Стайка этих крупных птиц паслась в пекановой рощице неподалеку от того места, где разбили лагерь пираты прерий. С наступлением рассвета они взлетают на верхушки деревьев, и самцы, как у них принято в весенние месяцы обмениваются этим звонким вызовом.

Он пробудил грабителей от сна, последовавшего за пьяным разгулом, и вожак очнулся одним из первых.

Выйдя из палатки, он велел всем подниматься и приказал оседлать несколько лошадей. Он решил выслать на равнину разведывательную партию на поиски Куэнтрела и Босли, до сих пор не приехавших в лагерь.

Решив перемолвиться еще парой слов с мулатом, он двинулся к палатке, в которой рассчитывал его застать.

Но обнаружил у входа кровь, а внутри – мертвое тело!

На его крик, выражавший скорее досаду, чем сожаление, сбежались сообщники. Один за другим засовывали они голову под полог и смотрели. Вопросов никто не задавал, все и так было понятно. Пленник убил стража, по их выражению, «прикончил». Скрылся ли убийца?

Они по двое или по трое разбрелись в поисках Юпа, проверив все палатки. Некоторые заглянули в корраль и обнаружили, что щит повален и кони убежали.

Кони нашлись на лугу поблизости, не хватало только одного, того самого, которого вождь захватил у белого пленника и присвоил. А желтокожий теперь вернул его владельцу!

Жуткая картина в палатке не потрясла эти души, слишком очерствевшие для этого. Но пробудила эмоции: сначала гнев, потом страх. Даже самый недалекий из членов банды сообразил, чем чревато это происшествие. Безопасность шайки зиждилась на том, что никто не догадывается о трюке с маскарадом и о тайне их убежища. И вот сбегает пленник, осведомленный обо всем, он сообщит об их переодевании и укажет дорогу погоне! Здесь нельзя больше оставаться!

Сознавая необходимость изменить план, Борласс созвал вокруг себя сообщников.

– Ребята! – начал он. – Не стану распространяться, какие проблемы сулит нам это поганое дельце. Надо живо уносить отсюда ноги. Думается, лучше всего двигать в Сан-Антонио, а там разделиться. Даже так мы не будем в полной безопасности, потому как желтая скотина расскажет о нас все. К счастью, показания ниггера не много стоят в техасском суде. Да и есть еще шанс, что оно не будет стоить вообще ничего, если мы шмякнем его по башке.

Бандиты недоуменно уставились на предводителя.

– Как вижу, вы меня не понимаете, – продолжил Борласс. – Все очень просто: надо всем сесть в седла и броситься за ним в погоню. Ему не так-то легко будет найти путь через каменную равнину. И вот что я вам скажу, ребята: это наш шанс.

Послышались голоса, выражающие несогласие. Некоторые полагали, что возвращаться назад будет опасно, есть риск столкнуться с разъяренными поселенцами.

– Их бояться покуда нечего, – возразил вожак. – А вот если ниггер встретится с ними, тогда беда. До Сан-Сабы нам ехать необязательно. Если не перехватим мулата до того тополя, то пусть себе едет. Тогда нам придется быстро возвращаться назад и идти вниз по реке до Колорадо.

Обсудив это предложение, бандиты сочли его лучшим и приняли.

Поспешно взнуздав коней, они припрятали добычу в безопасном месте, где ей предстояло храниться до их возвращения, сели в седла и стали подниматься на равнину.

В покинутом лагере снова воцарилась тишина. Там не слышалось ни звука, если не считать утреннего клича цесарки, не способного, впрочем, пробудить спящего вечным сном мертвеца.

* * *

В тот самый час, почти в ту же самую минуту, когда Борласс и его флибустьеры, поднявшись из долины Койот-Крик, ступили на столовую равнину, отряд всадников прошел по ущелью, ведущему от Сан-Сабы, и поднялся на ту же равнину, но с противоположной стороны. Нет необходимости говорить, что это были выступившие в погоню поселенцы во главе с Дюпре. Оказавшись на каменистом участке прерии, колонисты были поражены, не обнаружив никаких следов или троп, способным указать им направление. Но у них имелся более надежный проводник, чем отпечатки человеческих или лошадиных ног – Билл Босли.

Спасая собственную шкуру, пленник выдал о сообщниках все, что знал, и теперь вел преследователей к Койот-Крик.

Впрочем, дорогу он знал не твердо, и теперь остановился в растерянности. Вудли, ошибочно приняв его нерешительность за нежелание, приставил к голове бандита пистолет.

– Хоть для меня, Билл Босли, твоя жизнь стоит не дороже кошачьей, сам-то ты наверняка ценишь ее подороже, – сказал он. – А сохранить ее ты сможешь, только если покажешь нам место, где прячутся Джим Борласс и его красавчики. А если начнешь вилять или хоть на шаг уклонишься с верного пути, я тебя не пристрелю, как обещал поначалу. Это будет слишком легкая смерть. Я вздерну тебя на ближайшем дереве, а если не подвернется дерева, то привяжу к хвосту лошади и удавлю. Так что выбирай. Если хочешь и дальше жевать хлеб, то не прикидывайся опоссумом.