– Знаешь, у нас в квартире скрытая камера стоит. – Да ну ее! – попыталась продолжить она.

– Я сказал, камера, – твердо и серьезно возразил он.

Кажется, она так и ушла без книги, даже без обязательного чаепития из тонких фарфоровых чашек с дорогими конфетами. Обиделась? Наверное, обиделась. Но когда это было? Так давно, что уже и не помнилось. Интересно, что было бы, если бы он тогда уступил? Вот смешно, ведь «уступает» обычно женщина, а мужчина «настаивает». Ну, тут была другая ситуация, и он должен был «уступить». Она бы, наверное, сразу забеременела и начала его шантажировать? Ведь не зря же она выбрала именно этот день, наверное, подгадала к какому-то сроку? Ландыш все время высчитывала, когда «можно», пыталась вовлечь его в эту сложную арифметику, но он категорически не хотел в это вникать и решительно отказался. Интересно, если бы, правда, был ребенок, женился бы он или не женился? Лидка была забавная, иногда смешила его своими примитивными рассуждениями, иногда раздражала какой-то первобытной тупостью, но он ее не любил, она даже приятна ему не была. Просто жизнь столкнула их как-то на одной тропе, они встретились и пошли в одном направлении – два совершенно разных человека. Итак, Лидка. Где она взяла яд, понятно. Майор рассказал ему о таинственном Махове. Фамилия, конечно, вымышленная. Он такой же Махов, как Иван – Рюрик. Интересно, что этому Махову надо? Почему он решил Ивана непременно убить? Внебрачный папин сын? Или сын папиных братьев? И теперь он тешит себя мыслью о наследстве? Только недавно он думал так же о Лидке, а теперь еще один претендент появился.

– Иван Ильич, куда теперь? – водитель почти вывернул шею, а бодигард, сидевший на переднем сидении, что-то говорил в рацию, почти держа ее во рту.

– Сейчас направо, потом первый поворот налево. Дальше я покажу.

Наталья замечательно выспалась и теперь накрывала на стол. Вот и пригодилась праздничная скатерть, и столовые парадные приборы, и накрахмаленные салфетки, и тарелки с затейливым рисунком. Только както тоскливо было на душе. О чем она будет разговаривать с соседом по двору? Пока еще больно вспоминать о родителях, об Ольге. Витька, Витька Бабинцев…

Их дом был домом «образцового состояния». Даже табличка висела на торцевой стене. То есть в подъездах не курили, на подоконниках не валялись использованные шприцы, и пахло не кошками, а чистым домом, жареной картошкой и пирогами. Двор был таким же ухоженным. Качели покрашены в яркий солнечный цвет, растения политы и огорожены заборчиком из битого кирпича, скамейки перед подъездами целые, добротные, а бабульки на этих скамейках чистенькие и незлые. Во дворе была своя компания, состоящая из разнополых сверстников. Почему-то не считалось неприличным «дружить» с мальчиком из своего двора, поэтому все ходили гуртом. Играли в лапту, «чижика», прятки. Все это весело, радостно, с азартом. Летом, когда большинство ребят разъезжались в пионерские лагеря, двор пустел, становился непривычно тихим. Вот тогда на столе, на котором обычно проводились шахматно-шашечные турниры среди школьников младших классов, воцарялись доминошники. Мужчины выходили в трениках и стоптанных шлепанцах. Майки висели на тощих торсах, некоторые были в видавших виды кепках. Костяшками стучали о столешницу так, как будто заколачивали гвозди в гробы врагов. Даже такая будничная игра, как домино, вызывала целую бурю эмоций. Жены игравших наблюдали за баталиями с балконов, бдительно следя, чтобы на столе не появилась чекушка или, не дай Бог, пол-литра. Если вдруг такое случалось, самая зоркая непременно выскакивала во двор в халате, с бигуди в волосах, и орала благим матом до тех пор, пока не приходила помощь в лице остальных жен. Наталья не помнила случая, чтобы бутылка была выпита именно за доминошным столом. Где-то в другом месте, наверное, да, но не за домино.

Во дворе можно было получить ответы на все интересующие вопросы. Хозяйки списывали друг у друга кулинарные рецепты в толстые клеенчатые тетради, а дети друг у друга домашнее задание. Наталья помнила, как однажды Витина мама кормила ее обедом. Наталья тогда потеряла ключи от квартиры и мыкалась около входной двери в подъезде. Витькина мама, наверное, шла с работы, увидела ее и привела к себе. Натальина мама была на дежурстве, Витькина мама ей не дозвонились. А папа работал на секретном производстве, и его к телефону не звали. Тогда Витька вырвал из тетрадки по математике листочек и написал, что Наталья находится в квартире № 15, и, надев на шею шарф, быстро сбегал к Натальиной квартире и повесил записочку на дверь. Папа, перепуганный и озабоченный, забрал ее уже почти ночью. Он тогда чувствовал себя виноватым, что задержался, и Наталью за потерю ключей не отругал. Ведь сотовых телефонов тогда и в помине не было, а как-то жили. А вот, кстати, и телефон. Почему-то городской.

– Але!

Молчание.

– Говорите уже.

Опять молчание. Наталья положила трубку на рычаг и задумалась. Если бы не события последних дней, она бы внимания на молчащий телефон не обратила, но сейчас… Глупая, зачем она разъединилась? Во всех сериалах показывают, что надо удерживать вызов. Эх! Она быстро достала мобильник и набрала Алексея. Он ответил почти сразу:

– Что?

– Телефон. Городской. Я ответила, а там молчат. – Понятно. К телефону не подходить, дверь никому не открывать. Поняла?

– А Витька?

– Я сказал, никому.

Фу, как противно! Витька придет, а она ему не откроет. Надо хотя бы охрану предупредить, что ее дома нет. Витька, понятное дело, обидится. Любой бы обиделся!

Алексей испугался не на шутку. Кто ей звонит? Может быть, конечно, этот самый друг детства, как его? Да, Виктор Александрович Бабинцев, 35 лет, холост, проживает по адресу… А, вот. Врач перинатального центра. Специальность – анестезиолог-реаниматолог, кандидат медицинских наук, квалификационная категория высшая. Надо же, категория высшая. Интересно, у Натальи какая категория? Тоже высшая или другая? Надо спросить. А если это не он звонил? И почему молчал, если звонил? Оробел? Нет, это был кто-то другой, кто контролирует Наталью: дома она или нет. Для чего? Ах ты, горе! И почему он поддался на уговоры и не отправил ее в далекое далеко? Сейчас бы не трясся за нее каждую минуту. Конечно, ее «пасут» круглосуточно. Только вот самому ее охранять не получается – служба. И почему-то он никому не доверяет. Алексей взглянул на часы, висевшие напротив его стола. Четырнадцать часов двадцать шесть минут. Еще пять минут, и можно будет звонить экспертам, которые отслеживают все звонки на ее телефоны. Пять минут. Стрелка замерла намертво на черточке сразу за цифрой двадцать пять. Почему время так медленно идет? Все. Баста! Завтра, нет, сегодня вечером он ее куда-нибудь увезет, хоть к себе домой, лишь бы не оставалась в этой проклятой квартире.

Звонок оказался из телефона-автомата, который находился совсем рядом с домом Натальи. Быстро экспертов в будку и кинолога, может быть, собака возьмет след. К счастью, в телефонной будке после звонившего Наталье никого не было. Отпечатки пальцев – свежак, четкие. Эксперт сразу поехал к себе в лабораторию, обещал к вечеру результат. Собака Никитич вывела милиционеров из двора и потеряла след на троллейбусной остановке. Алексей сразу вспомнил Владимира Махова, который садился на троллейбус № 4 в сторону центра. Остановка была как раз эта. Если отпечатки пальцев есть в базе данных, к вечеру можно иметь фамилию, имя, год рождения и, если повезет, фотографию фигуранта.