Опыт организации и деятельности высшего руководства РСДРП — РСДРП(б) — РКП(б) был широко использован в государственном и в частности в военном строительстве. Из высших органов РСДРП — РСДРП(б) была в частности перенесена в высшие государственные органы РСФСР практика выделения из широких коллегий их «узких составов»: из Совета народных комиссаров: Временного исполнительного комитета и Совета рабочей и крестьянской Обороны — Совета труда и обороны; Бюро и сокращенного состава Реввоенсовета Республики; Малого Президиума ВЦИК. Однако имел место и обратный процесс. К примеру, опыт, накопленный в процессе военного строительства, привел руководителей Красной армии: как политических (пример — Н.И. Подвойский), так и технических (таких, каким был беспартийный военспец И.И. Вацетис) — к осознанию необходимости составления номенклатурных списков уже в 1918 году, за пять лет до их официального введения.

Созданный в 1918 г. для показной нейтрализации Реввоенсовета Республики Совет Обороны как аппаратная надстройка над СНК РСФСР, наряду с появлением смешанных партийно-государственных механизмов, дали Сталину организационный опыт, использованный им в 1941 г. при создании другой аппаратной надстройки над Совнаркомом СССР — Государственного комитета обороны как государственного по форме и партийного по сути органа[89].

В 1989 г. в статье «120 дней Наркомвоена» М.А. Молодцыгин внес в арсенал военных историков понятие «треугольника» (военный руководитель — военный комиссар — военный комиссар), ранее используемого как определение руководящего ядра предприятия (организации), состоявшего из начальника, секретаря партийной организации и председателя профкома, и ввел образное выражение «треугольник перевернулся». В тех пор военный «треугольник» твердо вошел в терминологический арсенал историков Гражданской войны. Применительно к нашим сюжетам, он может быть использован следующим образом. Ленин четко заменил правящий треугольник «Ленин — Свердлов — Троцкий», с очень неравными частями (весомыми Ленина и Свердлова и не особенно прочной Троцкого, как это заметил в 1918 г. даже Вацетис), вначале на четырехугольник с двумя парами — «политической» Ленин и Свердлов, «военной» Сталин и Троцкий, затем на треугольник военный (но не вполне политический!) «Ленин — Троцкий — Сталин» с двумя равными гранями. Более того, постфактум возникает мысль, что Троцкий весной 1918 г. и понадобился Ленину, чтобы противопоставить хоть чей-нибудь вес в партии растущему авторитету Свердлова. Сговор Свердлова с Троцким Ленин «ожидал» примерно так же, как некогда Наполеон Бонапарт — союз Фуше и Талейрана.

В любом случае по итогам «обсуждения» военного вопроса на Восьмом съезде РКП(б), превращенного Лениным в фарс, Троцкий стал обыкновенным наркомом: Свердлов лежал в могиле, а Ленин во второй раз — после эпопеи с «однородным социалистическим правительством» — удержал в своих руках «государственную власть». Впоследствии секретарь вождя Фотиева вспоминала об одном из руководящих финтов Ленина: «На посту руководителя Советского государства (именно так В.И. Ленин воспринимался соратниками, по крайней мере, со времени избрания в 1919 г. на пост председателя ВЦИК Калинина. — С.В.) Ленин строго проводил принцип коллегиального руководства», который заключался с том, что в случае принятия большинством членов Совнаркома решения, вызывавшего протест Ленина, последний «подчинялся большинству, а в случае, если вопрос имел принципиальное значение, переносил его в Политбюро ЦК РКП(б) или на разрешение ВЦИК и возвращался к спорному вопросу еще раз».

Датировка поражения Троцкого во внутрипартийной борьбе корректируется даже по отношению к выводу германского исследователя М. Реймана: «Все уже было предопределено на X партсъезде, когда Ленин и Зиновьев (на наш взгляд, ставить эту пару на одну доску не вполне уместно. — С.В.) произвели важнейшие перестановки в составе руководящих органов партии. В результате поддержка Троцкого в верхних эшелонах партии оказалась настолько ослабла, что, начиная с этого времени, “независимо от того, какими были его личные цели и намерения, у Троцкого никогда уже не было реальных шансов возглавить РКП или советское правительство”». К моменту смерти Ленина реальными претендентами на наследство оказались, как это ни парадоксально, мало пригодный для лидерства Зиновьев и генсек Сталин. Первый всю Гражданскую войну сидел в колыбели революции и не мог при всем желании (особого желания, судя по «предложениям] питерцев», поступившим в Москву после ранения Ленина, не было) активно вмешиваться в происходящее, второй за счет того, что основатель большевистской партии сошел в Горки, не успев его политически убить. Не зря в т. н. «Политическом завещании» (если так можно окрестить документ, составленный человеком, который отнюдь не планировал в ближайшем будущем лечь в могилу), достоверность которого, впрочем, оспаривается в новейшей историографии, Ленин прямо призвал «товарищей» снять человека, названного им самим некогда «чудесным грузином», с поста Генерального секретаря ЦК РКП(б).

Внутрипартийная борьба 1918 г. объясняет отказ Троцкого от предложенного ему Антоновым-Овсеенко и другими видными большевиками прихода к власти путем военного переворота: в 1923–1924 гг. ставку на человека, проигравшего борьбу за власть пятью годами ранее, не сделал бы ни один из старых большевиков, а без поддержки со стороны хотя бы части авторитетных партийцев легализовать вооруженный захват власти было невозможно. Троцкий, прекрасно понимая, что для «соратников» Ленина он навсегда останется не только чужаком, но и политическим трупом, вынужденно взял курс на молодежь, умело перехваченный как в политическом, так и в аппаратном плане[90] его политическими оппонентами, и прежде всего Сталиным, хотя руководство молодежью поначалу доверили Зиновьеву с Бухариным. «Ленинские призывы» 1924 и 1925 гг. оказались неудобными будущему вождю народов тем, что не имели ни малейшего представления о борьбе в партии 1918 года, зато прекрасно знали азбучную «истину» того времени: «Лев Троцкий — создатель Красной армии» и «второй вождь революции». Отчасти это объясняет тот факт, что вскоре, в 1926–1927 гг., ВКП(б) заглотила очередную «порцию» пролетариев (75 тыс. человек), составивших «новый резервный дополнительный» кадровый «отряд», а т. н. Большой террор не пощадил не только многочисленных оппозиционеров, но и сталинских выдвиженцев. Объединенная оппозиция знала, о чем шутила в своих заявлениях о ВКП(б) и ее «ленинском призыве и сталинском отсеве».

Блок Свердлова и Троцкого представлял собой не что иное, как второй опыт «коллективного руководства» в партии. Троцкий со знанием дела выдал на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) 3 июня 1926 г. очередную эпохальную фразу, встреченную аудиторией одобрительным хохотом: «“Коллективное руководство” — это и есть, когда все мешают одному и все на одного нападают». Благодаря Восьмому съезду РКП(б) 1919 г. он в полном объеме испытал на себе все прелести такого руководства.