– Знаешь, потому что я счастлив, – ответил Вид. Он поднял Дакоту за подмышки и закружил. Старших дочерей он кружить уже не мог. Ева на вид весила как маленький грузовик. – А ты счастлива?

– Да, вполне, – сказала Дакота. Потом приблизила губы к его уху. – Можно я сейчас пойду к себе и немного почитаю?

– Через полчаса.

– Через десять минут, – возразила Дакота.

– Через двадцать. Последнее предложение.

– По рукам.

Дакота протянула ему руку.

Музыка в передней части дома грохотала, как в ночном клубе. Кто-то выкрикивал «Тпру!» разнузданным тоном, и это означало только, что Тиффани танцует, а другой голос прокричал:

– Где Вид?

– Иду! – прорычал Вид.

Счастье, что сосед Гарри упокоился с миром.

Клементина проснулась в восхитительной тишине. Она слышала только тишину, а затем возникла знакомая булькающая мелодия смеха кукабары. У нее защемило сердце, словно она долго была вдали от Австралии и наконец вернулась домой. Открыв глаза, она увидела чистый яркий свет, исполненный значения.

– Он прекратился, – громко сказала она Сэму. – Наконец прекратился.

Она не разрешала себе поверить в прогноз, обещавший к воскресенью ясную погоду. Она собралась разбудить Сэма, потрясти его за руку, но потом увидела пустую кровать и вспомнила, что его здесь нет. Обычно в последнее время он спал в кабинете, и она устыдилась, что громко говорила. Его отсутствие в это многообещающее счастливое утро казалось по-новому мучительным.

Вздохнув и перевернувшись на живот, она приподняла уголок шторы, чтобы взглянуть на заново созданное голубое небо.

Они поведут детей на солнышко… но постой, нет, не получится, потому что сегодня они с Сэмом едут на занятие по основам первой медицинской помощи в местную среднюю школу. Они уже несколько раз переносили это занятие, но сегодня она решила точно пойти. Она была больше не в силах колесить по Сиднею, проводя эти беседы и с важным видом рассказывать людям о необходимости обучения приемам первой помощи, как будто она школьный методист, раздающий всем брошюры.

Днем за девочками присмотрят родители Сэма. «Будет весело и интересно узнать вместе что-то новое!» – радостно сказала мать Сэма. Что-то в тоне Джой подозрительно напоминало о Пэм. Их матери общались. Клементина предполагала, что ее мать, беспокоясь о состоянии их брака, разговаривала по телефону с матерью Сэма.

Любопытно, что чей-то брак, делаясь непрочным, немедленно становится общественным достоянием.

Взглянув на часы, она поняла, что проснулась позже обычного. Было уже начало седьмого, но это нормально. Перед тем как проснутся девочки, она сможет позаниматься целых два часа. Прослушивание состоится через неделю. Финишная прямая. Надо правильно рассчитать время, чтобы, как атлет, достичь вершины в день прослушивания. Она надела поверх пижамы старый голубой бесформенный кардиган (по какой-то причине он стал ее рабочей одеждой) и тихо спустилась вниз. Отсутствие звуков дождя распахнуло вокруг нее грандиозное пространство, словно из крошечной репетиционной комнаты она вышла в концертный зал. Она даже не представляла себе, каким гнетущим был этот шумовой фон.

Пока она натирала канифолью смычок, глядя, как солнечные лучи раннего утра скользят по комнате, загораясь алмазами на стекле дедушкиных часов, картинной раме, вазе, она испытала глубокое умиротворение. В голову пришла странная мысль: она не противится этому прослушиванию, как это часто бывало в прошлом. Она не теряла драгоценную энергию, оплакивая несправедливость системы: избыток квалифицированных музыкантов, тот факт, что прохождение прослушивания – это умение, совершенно отличное от чьих-то исполнительских навыков. Происшествие с Руби полностью избавило ее от своего рода обидчивой гордыни, от страха, прикрывающегося раздражением.

– С добрым утром. – В дверях стоял Сэм.

– С добрым утром. – Она опустила смычок. – Ты рано встал.

– Дождь перестал, – хмуро произнес он, зевая во весь рот. При солнечном свете он выглядел таким бледным и изможденным. Ей захотелось обнять его и в то же время ударить по щеке. – Я могу взять девочек в парк, чтобы ты позанималась.

– Сегодня у нас занятие по основам первой помощи. Помнишь?

– Я мог бы и пропустить. – Каждое слово Сэма сопровождалось вздохом, будто ему было трудно говорить. – Останусь дома с девочками. Съезжу в другой раз. Я… не очень хорошо себя чувствую.

– Ты в порядке. Надо поехать, – сказала Клементина тоном, каким разговаривают с детьми. – Девочки радуются, что проведут день с твоими родителями. У них есть планы.

Он тяжело вздохнул, как старик, которому предстоит подниматься по лестнице.

– Хорошо. Как хочешь.

Он повернулся и, ссутулившись, вышел. Ей показалось, она замужем за восьмидесятилетним стариком, разговаривающим, как подросток.

– Начало в десять! – оживленно прокричала она ему вслед.

Сегодня она чувствует себя такой оживленной, и, если он не возьмет себя в руки, она радостно скажет ему, что не он один может бросаться обидными театральными словами вроде «развестись».

– Ну разве это не красиво? – произнес Оливер.

– Что? – спросила Эрика.

Они стояли на захламленной, утопающей в грязи лужайке перед домом ее матери. Что здесь может быть красивого? Она проследила за его взглядом и увидела амбровое дерево, на каждом листочке которого дрожали капли дождя.

– Посмотри, как они сверкают. Как крошечные бриллианты!

– У тебя поэтическое настроение, – заметила Эрика.

Вероятно, потому, что ночью, впервые за неделю, они занимались сексом.

Она перевела взгляд на материнское барахло. Теперь, при солнечном свете, все выглядело еще более удручающим, чем в дождливый день. Она пнула нераспечатанную намокшую картонную коробку с ярлыком «Амазонка». Лужица грязной воды с верха коробки плеснула ей на ногу. К туфле прилип лист, и Эрика попыталась стряхнуть его.

– Что ты делаешь, дорогая? Танец в стиле кантри?

На лужайке появилась мать Эрики, с повязанным на голове шарфом в бело-красный горошек и в голубом джинсовом комбинезоне. Она напоминала домохозяйку 1950-х годов, которая собирается заняться весенней уборкой. Засунув большие пальцы в карманы комбинезона (на вид совсем нового), она принялась выделывать незамысловатые па, гнусаво что-то напевая.

– У вас хорошо получается, Сильвия, – сказал Оливер.

– Спасибо. У меня где-то есть диск с танцами в стиле кантри, могу одолжить.

– Не сомневаюсь, ты легко его найдешь, – сказала Эрика.

Сильвия кокетливо пожала плечами:

– Мне это не сложно. – Она со вздохом оглядела лужайку перед домом. – Боже правый! Какая грязь! Дождь был просто ужасный. Впереди много работы.