глядя на меня, глаза полны усталости. Я притягиваю ее ближе к своему телу, обвивая ее руками так, что ее голова покоится на моей груди.

— Поспи немного, Маленькая Воришка.

— Что это значит, для нас? Я не хочу быть той девушкой, которой нужен ярлык, но мне просто нужно знать, что я значу для тебя. — Ее губы скользят по моей обнаженной коже, пока она говорит, отвлекая меня на мгновение.

Я не буду ей лгать, и я надеюсь, что в конце концов она сможет принять это.

— Я не знаю, что все это значит, если быть честным, Брайар. Я не знаю, как описать, как, когда я рядом с тобой, мое сердце будто впервые бьется, или ты заставляешь меня чувствовать себя живым. — Мои брови хмурятся, когда я продолжаю: — Я не знаю, как это воспринимать, что это значит для тебя, для меня, для нас.

И это была самая трудная часть.

Откуда мне было знать, что такое любовь, если мне ее никогда не показывали? Когда меня никогда не учили, как принимать или давать? Моя версия заботы о других заключалась в том, чтобы избивать Рука, когда ему нужно было причинить боль, помогать Тэтчеру освежевать оленя и позволять Сайласу стрелять из моих рук консервными банками.

Для Брайар этого было недостаточно, она заслуживала большего.

— Но я знаю, я одержим тем, как ты чувствуешь себя прижатым ко мне. То, как кривится твоя губа, когда ты злишься, заставляет меня хотеть разозлить тебя, просто чтобы увидеть это. Я постоянно злюсь, когда слышу, как другие люди заставляют тебя смеяться, мне хочется причинить им боль, потому что на мгновение они сделали тебя счастливым, а это хочу делать я.

Она улыбается моей коже, пока я продолжаю.

— И прямо сейчас я мог бы остаться здесь на всю жизнь, просто чувствуя, как учащается твое сердце. Не знаю, что я могу тебе дать, но все, что от меня осталось, все, что у меня есть, принадлежит тебе до тех пор, пока ты этого хочешь.

И я это имел в виду. Каждое слово. Хотя я не был уверен, что совершил огромную ошибку, так открыто раскрыв свои карты.

Наступает пауза, прежде чем я чувствую ее губы на своей коже в нежном поцелуе.

— А если я захочу навсегда?

— Тогда это навсегда, Маленькая Воришка.

— Это очень похоже на любовь, Алистер Колдуэлл.

Булавки вонзаются в мою кожу, как полное онемение тела, которое одолевает меня. Волны умиротворения оседают на моих плечах, и меня засасывает эйфория, которая приходит от того, что я рядом с ней.

Никаких убийств. Нет истории. Нет, братья психи. Только я, парень, который сделает все, чтобы эта девушка была рядом с ним.

— Это что-то. — Я бормочу, прижимаясь губами к ее макушке и глубоко вдыхая, наполняя легкие ее ароматом.

— Тогда это все, что имеет значение. Это все, что мне нужно. — Она шепчет: — Остальное все равно просто пух. — Я смотрю на свои инициалы, украшающие ее палец, злюсь, что поставил их на средний, а не на тот, что прямо слева.

— Что бы ты ни дал, я хочу все это. Все темное, все страшное. Я хочу это. Навсегда.

Точно так же теневое дитя узнало, что вам не нужно выходить на свет, чтобы обрести счастье. Вам просто нужно найти человека, готового шагнуть в серую зону.

— Это твоё. Каждая искривленная часть меня. Твоя, Маленькая Воришка. Надеюсь, тебе нравится играть в тени, мы останемся здесь на некоторое время.

Потребовалась неделя до Рождества, чтобы наконец опознать тело, сожженное в местном доме вечеринок. На той неделе студенты и преподаватели собрались вместе в заснеженном дворе, чтобы установить памятник Грегу Уэсту.

Проходя мимо воздушных шаров, картинок, открыток «Мы скучаем по тебе» и других памятных вещей, я не могла заставить себя пожалеть его. Человек, который жил один и помогал продавать девушек в сексуальное рабство.

Мои пальцы были крепко сжаты вокруг двух чашек кофе, когда я плечом толкнула тяжелую дверь в столовую, пробираясь сквозь ряды, пока не увидела Лиру, уткнувшуюся носом в книгу, а сиденье перед ней пусто для меня.

— Дикий первый семестр, да? —говорю я, опускаясь на стул и пододвигая к ней дополнительную чашку.

— Сдала экзамены, была свидетелем убийства, совершила поджог. Я бы сказала, что это для книг. Она поднимает глаза, благодарит меня за кофе.

Я не была уверен, как называется связь из-за хаоса, но мы с Лирой превратили наше одинокое общество в нечто вечное. После всех неурядиц, которые мы пережили в прошлом семестре, я не могла представить, как проживу оставшиеся дни в колледже без нее.

— Ты видела копов в кампусе? Я слышала, что они брали интервью у девушек, которые дружили с Коралиной. Просто было слишком много пропавших без вести и мертвых тел, чтобы они не могли в этом не разобраться. — говорит она, переворачивая страницу в своей книге.

— Ага. — Ужас наполнил мой желудок: — В конце концов это должно было случиться.

Все в том, как мы с Алистером вели дела, было совершенно противоположным. Но это не значило, что я стала заботиться о нем меньше, это не значило, что мое беспокойство о том, что он попадет в тюрьму, уменьшилось, потому что мы только что пошли на наше первое свидание несколько недель назад.

Я знала, что у меня с ним глубокая, глубокая связь. Наши души связаны через различные типы невидимости, которые мы испытали в детстве. Но именно в День Благодарения я поняла, что люблю его.

Когда он вошел в квартиру Томаса в брюках и расстегнутой пуговице, неся пирог, который бабушка Тэтчера заставила его принести. Я видела, как он вышел из своей зоны комфорта ради чего-то, что сделало меня счастливым.

Все, что я хотела, это чтобы он зашел, другого я и не ожидал.

Мы провели день вместе, и казалось, что настоящая, нормальная пара сделала бы это. Помогал на кухне, пока Томас рассказывал истории своей юности, и мы пытались общаться. Неловкое напряжение длилось тридцать