– Сядем за стол. И ты тоже, юноша, – посмотрел он на Овертона. – Я хочу поговорить с вашим хозяином, и если все закончится хорошо, я отпущу вас всех. Поняли?

Мои сотрудники не ответили, но кивок с моей стороны позволил Стайсу и Гоуэру подвести их к столу. Они сели.

– Смотрите за Бараком хорошенько, – велел Рич. – Он как обезьяна – горазд на всякие штуки. – Он подошел к лестнице. – Поднимемся наверх, мастер Шардлейк.

У меня не было выбора. Оказавшись наверху, Ричард провел меня в комнату, так же бедно обставленную, как и весь дом, с одним столом и канделябром со свечами на нем и парой стульев. Королевский советник жестом предложил мне сесть, а потом, вернув себе серьезный вид, молча посмотрел на меня. Мне показалось, что на его лице появились новые морщины. В свете свечей его серые глаза казались светлыми точками. Я ничего не говорил и ждал. Он сказал, что мы можем помочь друг другу – пусть скажет как. Знает ли он о пропавшем «Стенании»? Ни в коем случае я не должен первым упоминать про рукопись!

– Ты снова работаешь на королеву, – сказал советник. Это было утверждение, не вопрос. Но из его записки уже было ясно, что он это знает.

– Да, – ответил я. – И у вас будут неприятности, если я исчезну. Помните, что Ее Величеству кое-что известно о вас. – Я имел в виду «новые неприятности», и Рич прищурился. – Она не обрадуется, например узнав, что Стайс пытался подкупить одного из ее пажей, – а я это знаю точно.

От этих слов тайный советник нахмурился, и я спросил:

– У вас на самом деле есть шпион в ее окружении, как вы написали в записке?

Ричард пожал плечами:

– Нет. Но несколько дней назад я заметил тебя в Уайтхолле, в помещении стражи.

– Я не знал, что вы меня видели, – ответил я, теперь действительно встревожившись.

Советник наклонился над столом.

– От меня ускользает очень немногое. – В его тоне слышалась как угроза, так и самодовольство. – Вряд ли ты приходил к королю, подумал я тогда, а значит, ты снова работаешь на нее, через столько времени… Я стал гадать почему. А ты сразу же начал свои допросы, связанные с убийством некоего Армистеда Грининга, печатника.

– Только по поручению его родителей.

– Не держи меня за дурака, Шардлейк! – в раздражении сказал Рич. – Ты делал это по поручению королевы. – Он ненадолго задумался, а потом проговорил: – Позволь угадать, что ты разнюхал. Грининг входил в группу религиозных фанатиков, вероятно анабаптистов. Один член этой группы, Вандерстайн, – голландский купец, а мы знаем, что Голландию терзает анабаптизм. Другой, Кёрди, – купец из семьи старых лоллардов, а нам известно, сколько их в прошлом соблазнялось анабаптизмом. – Ричард поднял тонкую руку и стал загибать пальцы. – Вандерстайн, Кёрди, Элиас Рук, подмастерье, Маккендрик, шотландский солдат, ставший проповедником, и, – он подался вперед, – Лиман, стражник из охраны королевы, ни больше ни меньше. И, наконец, – он глубоко вдохнул, – похоже, тюремщик из Тауэра по имени Милдмор. Все шестеро растворились в воздухе.

Я тоже глубоко вздохнул. Значит, этому человеку известно многое, но он не знает, что Элиас убит и что лорд Парр держит Милдмора под охраной в надежном месте. Иначе он сказал бы о четверых, а не о шестерых.

– Значит, вы тоже разыскиваете убийц Грининга? – спросил я.

Советник наклонился над столом, сцепив руки, и твердо сказал:

– Нет. Я разыскиваю книгу. Очень важную для меня и, возможно, для Ее Величества королевы.

Книгу. Одну книгу. Но от Милдмора я узнал, что книг было две – «Стенание» и «Свидетельства» Анны Эскью. А в «Свидетельствах» говорится, как Рич пытал Анну. Что, если он не знает про «Стенание»?

– Книгу Анны Эскью, – рискнул я предположить, – о проведенном ею времени в Тауэре?

Ричард откинулся на спинку стула.

– Хорошо. Тут мы раскрыли карты. Да, ложь и бред той порочной женщины. Значит, ты знаешь об этом. Откуда?

– Я говорил с подмастерьем Элиасом до его исчезновения, – соврал я, – и он сказал, что у Грининга была эта книга. Скажите, это из-за нее Стайс вместе с каким-то полуспятившим негодяем – во всяком случае, так показалось издали – пытались проникнуть к Гринингу до того, как его убили?

Тайный советник нахмурился:

– Откуда у тебя эти сведения? Ах да – догадываюсь, от молодого Элиаса. Да, те двое пытались ворваться и забрать записки Анны Эскью, но их спугнули. А вскоре кто-то убил Грининга.

– А откуда вы узнали, что она у Грининга, сэр Ричард?

– От тюремщика Милдмора. Который теперь тоже скрылся. Милдмор кое-что знал о пребывании Анны Эскью в Тауэре, не важно откуда, и мой человек следил за ним.

– Стайс?

– Нет, это был Гоуэр. Не подумаешь так, глядя на него, но он в этом ловок. И он донес, что Милдмор заходил к Гринингу с сумкой на плече и что сумка была полной, когда он пришел, и пустой, когда уходил.

– Понятно.

Рич заерзал на стуле:

– Я допрашивал Анну Эскью снова – тогда она была уже вне Тауэра, ее держали в частном доме под моим наблюдением до самого дня сожжения. Она с готовностью признала, что написала оскорбительный отчет о своем пребывании в Тауэре и что среди прочего обвинила меня и Ризли в том, что мы ее пытали. И что свои записи она тайно выслала наружу. Она не сказала, каким образом и через кого. Но в этом и не было необходимости – слежка за Милдмором дала мне ответ. – Ричард нахмурился, играя желваками. – Она смеялась мне в лицо, гоготала, торжествуя, что выслала свои записи из Тауэра! – злобно прошипел он. – О, ничего Анна Эскью так не любила, как оставлять за собой последнее слово! Я подумал, что она и тут попытается, но…

Он замолчал, и я закончил за него:

– Порох взорвался. Я помню.

– Да, я видел тебя там.

– Вы боялись, что она могла что-то сказать, сэр Ричард? Что? – тихо спросил я.

– Что-то про меня. И еще про кое-кого. Повторить всю ложь из своих записей, ведь в наши дни еретическая пропаганда…

– Если вы знали, что ее записи у Грининга, почему вы не арестовали его? И Милдмора?

– Лучше действовать тайно, – коротко ответил Рич, и я подумал: «Вот почему он напуган!» Король уже был зол на него за пытки Анны Эскью с целью добыть компрометирующие сведения о королеве, и тайный советник боялся, что если о пытках узнают все, это может оказаться концом его карьеры. Стало ясно, что ему, слава богу, ничего не известно о «Стенании».

В голос Ричарда снова вернулась самоуверенность.

– Само собой, не только я обеспокоился, что писания Анны Эскью будут раскрыты. Так же сильно – поскольку она наняла тебя – обеспокоилась и королева. Эскью могла написать что-нибудь про свои связи с королевой или ее радикальными друзьями. – Рич махнул рукой. – Но мне теперь не до ее забот.