чем же нынче явился Басманов. Не явив ни в лике своём, ни в жестах ни малейшего удивления, владыка жестом пригласил Алексея к себе.

– Бью челом, добрый владыка, – молвил Басманов.

Иоанн коротко кивнул с улыбкой, веля молвить далее.

– Об чём речь твоя? – спросил царь, протянув руку к писцу.

Холоп отдал грамоту, сочинённую наполовину, да деревянное перо, обмакнутое в чернила. Царь принялся беглым взглядом просматривать написанное али вовсе делал вид, что утруждён сим.

– Об чём, об чём! – усмехнулся Алексей, разведя руками. – Об отпрыске моём ненаглядном!

– Об Фёдоре? – вопрошал владыка, будто бы была нужда уточнить.

– Не глумись, добрый царь, не глумись! От хоть раз я пред тобой просил за… прочих? – вопрошал Алексей.

Иоанн с улыбкой опустил взгляд на письмо.

– И что же? – молвил царь, продолжая водить глазами по сероватым строкам.

– Уж сей весною ему осьмнадцать исполнилось, – ответил Алексей. – Не буду ходить вокруг да около – женить его надобно.

Раздался треск, отчего вздрогнули и писец подле трона царского, да и сам Басманов, который уж никак не ждал того. То было деревянное перо – Иоанн сжал кулак с такой силой, что вовсе разломил его. Притом чернила вылились ему на руку, просочились сквозь пальцы с перстнями.

Холоп тотчас же подорвался со своего места да, схватив чистую ветошь, хотел было вытереть длань царскую, но Иоанн не дал того. Заместо того владыка сам выхватил кусок материи и вытер большую часть чернил. Оглядев своё одеяние, владыка шикнул сквозь зубы да поднял взгляд на Алексея, который и вовсе не знал, куда податься.

– Об чём ты говоришь? – молвил царь. – Ах да, женить Фёдора.

На тех словах царь отдал писцу обратно грамоту – благо чернила не замарали послания. Иоанн опустил руки на подлокотники трона, и кольца ударились со звоном друг о друга. Царь глубоко вздохнул, мерно постукивая пальцами.

– А Федя сам хочет-то жениться? – спросил царь.

– Да нам ли, светлый государь, не знать, чего хотят в его-то летах! – усмехнулся Алексей. – Надобно, чтобы всё по-людски было, по закону. То и надобно, женить его.

Короткая усмешка мелькнула в уголке губ Иоанна. Боле ничем не выдал владыка чувств своих.

– И на ком же женить намерился сына своего ненаглядного? – спросил царь, подпирая голову рукой.

– Уж тут дело за малым, – усмехнулся Алексей, махнув рукою.

– Ты, главное, супротив воли Фединой не сватай его, – наказал государь.

– Его, поди, просватай! – Алексей всплеснул руками. – Уж на носу гулянья. Пущай сам подыщет себе кого.

– Пущай, – Иоанн кивнул.

* * *

Копыта лошадей подымали в воздух горячую пыль. Двое всадников сошли с протоптанной дороги да помчались средь поросших бурьянов. То были Генрих и Фёдор. Нынче отдыхали они от службы. Опричники, по обыкновению своему, отправились из Москвы за несколько вёрст. Они не снимали собачьих голов с сёдел, но оба не стали носить чёрной одежды, что присуща братии на службе.

День обещал быть знойным, то было ясно уже по утру. Оттого всадники и вели лошадей своих к реке. Промчавшись мимо берега, вдалеке опричники приметили людей. То были крестьяне, что возводили столб на пустыре. Напротив них в реке виднелась небольшая мель, что и вовсе казалась островом. Генрих было осадил свою лошадь. Фёдор, заметив, как отстал его друг, также сбавил ход.

– Эй, Тео, это ещё на кой чёрт? – спросил немец, указывая на людей вдалеке.

Фёдор прикрыл глаза от солнца да принялся вглядываться в даль.

– А… – усмехнулся Фёдор, расплывшись в улыбке. – Это к Ивану Купале приготовленья.

– Так ты о сих гуляньях всё говоришь? – спросил немец.

Басманов кивнул, убирая волосы от лица.

– Право, то сам увидишь. Что тебе толку с моих слов? – молвил Фёдор да погнал Данку дале.

Генриху что и оставалось, так пожать плечами да, помотавши головою, пуститься вслед за Басмановым. Недолго им оставалось гнать лошадей – уж завиделось мелколесье, в котором можно было спастись от жары средь теней молодых берёз. Не сбавляя ходу, всадники промчались по берегу, взбивая речной песок, и вошли в воду, подымая премного брызг.

Уже зайдя в реку, Фёдор слез с лошади, ибо Данка скоро стремилась на глубину. Немец же приструнил свою лошадь чуть ране и успел спешиться, когда они были ещё на мелководье. Генрих вышел из воды, но лишь с тем, чтобы снять с себя рубаху да сапоги. Меж тем и Басманов уже воротился на мелководье, оставив Данку на середине реки. Лошадь преспокойно могла перебороть слабое течение.

Встав по колено в воде, он принялся выжимать свою одёжу. После того Фёдор вышел к Генриху, выложил на просушку свою рубаху, сапоги, снял кинжал с пояса и крупные серебряные серьги, дабы ненароком не потерять их. Немец с улыбкой поглядывал, как Фёдор выкладывает свои украшения.

– На кой чёрт ты вообще их нынче надел, ежели знал, что на реке купаться будем? – спросил Генрих, заходя в воду по колено.

Фёдор усмехнулся и окатил Штадена со спины студёной водой. Они оба заплывали не слишком далеко – им нужно было чувствовать дно под ногами, дабы не снесло течение. Выходя на мелководье, они сцеплялись врукопашную. Фёдор превосходил в ловкости Генриха, но ежели немцу удавалось схватить Басманова, тут уж не было сил вырваться, и Штаден опрокидывал юношу через колено прямо в воду. Иной же раз побеждал Басманов, ежели ему удавалось вывести из равновесия – тогда немцу не играло ни превосходство в росте, ни сила его.

Лошади, утомлённые жарой, легли в тени мелколесья и будто позабыли о своих всадниках. И Генрих, и Фёдор подзывали их, но умаенные лошади и ухом не повели.

– Вот же паскуда! – усмехнулся Фёдор, пиная ногою воду.

Генрих лишь отмахнулся и сел на берегу, оставляя ноги в реке.

– Да пущай, – немец хлопнул по земле близ себя.

Басманов убрал волосы назад и лишь опосля сел подле Штадена. Фёдор выставил руки чуть позади себя, запрокинул голову и глубоко вздохнул, переводя дыхание. Затем он подобрал камешек и, поглядев на него, подался вперёд да кинул. Трижды подпрыгнул камень, прежде чем уйти под воду. Генрих вскинул бровь, глядя на то. Пошаривши руками подле себя, немец последовал примеру Фёдора, метнул свой. На сей раз камень коснулся водной глади по меньшей мере пять раз. Басманов присвистнул да обернулся к Штадену.

– Чего ж ещё и ждать от латина! – бросил Фёдор, слабо ударив Генриха кулаком в плечо.

– Неужто ходит много слухов по земле вашей об удали латинов? – усмехнулся Штаден.

– Да уж поболе, нежели об удали татар, – ответил Фёдор. – От поди, ещё разведать надобно, кому при дворе почёту легче сыскать – татарину аль латину.

Генрих