Но вместо нелёгкого тактического исправления оперативной ошибки были совершены и другие ошибки. Правда, после поражения всегда можно доказать, что все тактические диспозиции и перемещения были грубо ошибочными, и точно так же в случае победы их можно расценить как блистательные[380].

Источники также сообщают о предательстве. Это обычное объяснение неожиданных поражений, но в данном случае оно вполне вероятно, поскольку Романа окружали политические враги при его дворе, прежде всего Дуки, его родственники по прежнему браку его жены, Евдокии Макремволитиссы[381]. В высшей степени неосторожно (хотя, возможно, избежать этого было нельзя) Роман положился на Андроника Дуку, сына и доверенное лицо Иоанна Дуки, зятя Романа и его явного политического противника, который командовал войсками в арьергарде[382].

Ключевое превосходство обдуманных способов ведения войны такими умудрёнными опытом войсками, как византийское, над обычной тактикой атаки-отступления, свойственной толпам варваров, заключается в том, что особые силы должны держаться отдельно, чтобы обеспечивать взаимодействие, если битва протекает благоприятно, или выступать в качестве страховки, если дело обстоит иначе.

Диспозиции бесконечно различались в зависимости от обстоятельств, но они почти всегда предполагали наличие стражи с флангов, а также в арьергарде – автор руководства настаивает на необходимости в обоих видах стражи, даже ценою ослабления основных боевых сил. Авангард можно было вызвать вперёд для укрепления успеха, или же он мог оставаться на месте, чтобы сдержать силы передовой линии, если они отступали под давлением врага. В случае прорыва врага только стража в арьергарде могла стабилизировать ситуацию, заполняя брешь в первой линии; равным образом она могла унять панику, просто оставаясь на своём месте в надлежащем порядке. В задачи арьергарда входило также блокирование попыток неприятеля совершить обход с флангов: в таких случаях арьергард должен был распространиться в стороны за первой боевой линией, чтобы перехватить врагов; зачастую это было гораздо лучше, чем распускать порядок первой линии, чтобы расширить её фронт.

Наконец, арьергард обычно предоставлял командующему на поле возможность сделать второй ход. Находясь между первой линией и арьергардом, он в действительности мог и командовать последним, и управлять его действиями, когда передовая линия была уже вовлечена в сражение и не поддавалась контролю.

Карта № 9. Империя в 1081 г., при восшествии на престол Алексея I Комнина

Но Роман не занял позиции, позволявшей ему осуществлять контроль над обоими эшелонами. Вместо этого он предпочёл сыграть роль воина, а не военачальника, и стал сражаться в первых рядах. Увидев, что ненавистный император попал в переделку и нуждается в помощи, Андроник Дука просто отвёл свои силы до самого Константинополя, чтобы принять участие в низложении Романа и в возведении на престол его пасынка Михаила VII, сына Евдокии Макремволитиссы от её первого мужа.

Следствием этого стало страгетическое поражение, оказавшееся для Византийской империи катастрофическим: не просто вытеснение с какой-то выступающей вперёд полосы земли, не просто потеря множества воинов – ведь ни то, ни другое не имело решающего значения в длительной перспективе, особенно для такой империи, которая владела всеми территориями Балканского полуострова к югу от Дуная, отвоёванными Василием II к 1025 г., а также Анатолией и Грецией. Катастрофа заключалась в том, что Анатолия была ядром империи, и значительная её часть так никогда и не была возвращена.

Потери византийцев при Манцикерте не были особенно тяжёлыми – а может быть, они вовсе и не были тяжёлыми[383]. Лёгкая конница огузских воинов прекрасно подходила для набегов и для наблюдательных патрулей, но не для сковывания более тяжело вооружённого противника: ведь это задача для тяжеловооружённой пехоты или, возможно, для тяжёлой конницы того времени, бойцы которой, одетые в броню, своими палицами без труда могли раскрошить силы врага.

Сельджуки выиграли эту битву, но главным образом и прежде всего благодаря тому, что большая часть византийского войска не принимала в ней участия или же спокойно отступила, пусть и по-предательски. Но сенсационным итогом битвы стало то, что легко раненный Роман IV Диоген был взят в плен. По слухам, его обнаружили на следующий день после битвы люди, грабившие его роскошный палаточный лагерь и обоз конвоя. Они-то и доставили Романа IV Диогена к Алп Арслану.

Карта № 10. Империя в 1143 г., ко времени смерти Иоанна II Комнина

Это не была встреча с дикарём: Сельджуки поддерживали общение с империей с того времени, когда Тогрул основал своё государство. Последний обмен любезностями произошёл не далее как за день до битвы, когда Роман неосмотрительно отказал послам, прибывшим с мирными предложениями. Характерно (и разумно), что эти предложения делались от имени халифа в далёком Багдаде, а не от имени того, кто, возможно, был не виден лишь потому, что находился на другой стороне холма со своими главными силами.

Алп Арслан не унижал и не пытал пленённого императора: он оказал ему почётное гостеприимство и вёл переговоры с ним вежливо. Очевидно, зная о том, что его врагам при дворе, то есть Дукам, родственникам его жены, Роман не нужен, Алп Арслан не пытался получить с них выкуп. Вместо этого через неделю он отпустил Романа домой с охраной в обмен на его честное слово: император должен был выплатить выкуп (хотя его уже освободили), уступить полосу земли в восточной Анатолии и дать обещание поддерживать дружбу. Оставим в стороне рыцарское благородство духа (ведь это было началом обмена любезностями, который продолжался в перерывах между военными действиями, длившимися в течение двух веков): Алп Арслан снова подтвердил свои стратегические приоритеты, которые заключались не в том, чтобы уничтожить Византийскую империю, а в том, чтобы расширить зону влияния Сельджуков в мусульманской сфере, в пику Фатимидам, от имени суннитского ислама и багдадского халифа, и в пику противникам-суннитам от имени Сельджуков.

Это соглашение не приветствовалось в Константинополе, где Роман был уже низложен, а его место занял его пасынок, Михаил VII Дука (1071–1078 гг.). В ходе воспоследовавшей гражданской войны у туркоманских банд и организованных сельджукских войск были все возможности для того, чтобы продвинуться в глубь Анатолии, до самой Никеи (ныне Изник) и Кизика на Мраморном море, в одном дне езды от Константинополя.