Это могло бы стать концом империи уже тогда, поскольку соперничающие претенденты на титул императора боролись друг с другом за поддержку со стороны Сельджуков, уступая им всё больше земель и при этом тратя истощающиеся доходы империи на войну друг с другом.

Однако трём не связанным друг с другом факторам суждено было неожиданно изменить равновесие сил между византийцами и Сельджуками.

Во-первых, нападение Сельджуков на Фатимидов отдало в их руки Иерусалим в 1071 г., но в воспоследовавшем хаосе Святая земля стала небезопасна для паломников с Запада, и это, наряду с иными причинами (мнения о них расходятся), вызвало к жизни движение крестоносцев из Западной Европы. Спустя двадцать лет после битвы при Манцикерте, в 1097 г., явились бойцы Первого крестового похода, столь же жадные до войны, как и грабители-туркоманы или священные воины-гази. Они завоевали западную Анатолию по пути к отдалённой Антиохии и Святой земле.

Во-вторых, гражданская война в Византии была упражнением на выживание сильнейших, и Алексей Комнин (1081–1118 гг.), одержавший победу в десятилетней распре, последовавшей за низложением Романа, был, безусловно, талантлив и способен восстановить опустошённую империю; впрочем, у него было время для этого: ведь он правил 37 лет[384].

В-третьих, ядром Сельджукской империи был Иран, и приоритет Алп Арслана, конечно, заключался в том, чтобы установить контроль над прилегающими областями Средней Азии; именно там, на реке Оке (Амударья), между нынешними республиками Туркменистан и Узбекистан, Алп Арслан был убит в 1072 г., прожив всего лишь год после победы при Манцикерте.

Кроме того, Сельджуки не были защищены от хронической нестабильности, царившей в Великой степи, что привело к пагубным последствиям: 9 сентября 1141 г. в пустыне Катван близ Самарканда сельджукский султан Синджар (Санджар) потерял целую армию, разгромленную каракитаями[385].

Поэтому Сельджуки не смогли воспользоваться плодами победы при Манцикерте (или, скорее, десятилетней гражданской войны, в которой им предлагали участвовать) и не завоевали всю Анатолию. Поступи они так, империя не могла бы продержаться долго, потому что Анатолия была её главной демографической и налоговой базой. Однако, подойдя совсем близко к Константинополю при султане Кылыче (Килидже) Арслане I, облагодетельствованном Алексеем I Комнином (император, как истинный джентльмен, возвратил султану его пленённую семью, не потребовав выкупа), Сельджуки были вытеснены назад, в центральную Анатолию, и разместили свой двор в Иконии (ныне Конья), ставшей столицей их Румского султаната (Рум = Римская империя = Анатолия), просуществовавшего до конца тринадцатого века, хотя и в подчинении монголам с 1243 г.

Мануил I Комнин (1143–1180 гг.), неустрашимый, лишённый религиозного благоговения, исключительно многокультурный (что проявлялось в его покровительстве как латинским, так и турецким подданным и их обычаям), был так же талантлив в дипломатии и войне. Несколько раз он успешно вмешивался в итальянскую политику, хотя вынужден был отказаться от прямого вторжения; он воевал с союзом норманнов, сербов, венгров и Киевской Руси, захватив при этом земли на Балканах после разгрома венгров при Семлине (ныне Косово) в 1167 г. и восстановив византийское присутствие в Крыму. Но важнее всего то, что он усилил византийский контроль над всеми прибрежными равнинами Анатолии, сведя территорию Румского султаната до внутренней части полуострова, и укрепил византийское влияние в Киликии и западной Сирии.

Именно в таком контексте Мануил I Комнин попытался предпринять наступление на уровне театра военных действий, чтобы покончить с Румским султанатом и восстановить власть империи во всей Анатолии. Ему уже удавалось отвоёвывать у султаната земли в ряде мелких операций. Это не нарушило традиционно дружеских личных отношений между султанами и императорами, царивших в промежутках между приступами ожесточённых военных действий. Так, в 1162 г. случилось нечто из ряда вон выходящее: визит Кылыч Арслана в Константинополь. Это не был официальный деловой визит, и кратким он тоже не был; Кылыч Арслан был человеком культурным и обладал открытым умом, как и принимавший его император, который даже осмелился заигрывать с некоей разновидностью пересмотренного теизма, который подходил бы обеим религиям.

Реакция жителей города была восторженной:

Была проведена величественная церемония приёма, за которой последовали празднества и пиршества. Только совместное шествие к Святой Софии не состоялось в силу запрета, наложенного патриархом Лукой Хрисовергом, чей авторитет, несомненно, возрос из-за происшедшего в ночь перед намеченным шествием сильного землетрясения.

Карта № 11. Империя к моменту смерти Михаила VIII Палеолога в 1282 г.

В ходе визита в 1162 г. к особой личной дружбе был присоединён мирный договор, но союз распался, и в 1176 г. Мануил решительно свернул с пути постепенных мер, который, как мы увидим, рекомендовали византийские пособия по военному делу, и предпринял дальнее нападение, чтобы захватить сельджукскую столицу Иконий (ныне Конья). В ходе тщательных приготовлений были собраны камнемёты и инженерное оборудование для осады Икония, 3000 повозок с припасами, начиная с запасных стрел и кончая продовольствием, и по меньшей мере 10 000 (а может быть, вдвое больше) пехотинцев, как легко-, так и тяжеловооружённых, и конница, включая катафрактов, то есть тяжёлую конницу, применявшуюся для атаки с копьём и для близкого боя с палицей и мечом, что могло разметать любое число легковооружённых всадников[387].

Обычные опасности глубокого наступления на вражескую территорию были налицо: труднопроходимая местность (Фригийские горы), которые нужно было пересечь быстро, чтобы застичь неприятеля врасплох, через узкие ущелья и проходы, удобные для сельджукских засад, но неудобные для быстрого наступления. Но после этого войскам Мануила предстояло развернуть порядки на более ровной местности перед Иконием, а ближе к городу катафракты оказались бы на ровной земле, вполне подходящей для их опустошительных атак.

То ли потому, что византийцы продвигались слишком медленно, то ли потому, что сельджуки шли слишком быстро, но 17 сентября 1176 г. два войска встретились не на равнине близ Икония, а ещё в горах, и название того места, где произошла битва, Мириокефалон, означает «Десять тысяч [горных] вершин».