Но Фрэнсес и сама отказалась бы от покупки «мерседеса». Она носила обручальное кольцо с бриллиантом не больше двух каратов. «Она была экономной, – со смехом говорила ее невестка Стэлла. – Например, никогда не выбрасывала еду. При ней нельзя было выбросить помидор с гнильцой. Она сразу возмущалась: «Это расточительство! Не смей этого делать!» Фрэнни никогда ничего не выбрасывала. Я говорила Биллу: «Скажи ей, чтобы она избавилась от этого старого пальто». Или: «Объясни ей, что ее юбка уже вышла из моды. Иначе она вечно будет ее носить». Но такой была и ее мать. Это же свойство шотландцев – привычка на всем экономить».

Со своей стороны, Конрад мирился с мелкими недостатками Фрэнсес. Так, оказалось, что она совершенно не умела готовить, просто никогда этим не занималась. Он как-то сказал ей:

– Есть три вещи, из-за которых мы можем развестись.

– Какие это?

– Завтрак, ланч и обед, – ответил он.

Разумеется, он пошутил, у него было достаточно слуг, чтобы приготовить любое блюдо.

Среди этих слуг была женщина, которую Конрад нанял в качестве личной помощницы Фрэнсес, – Филлис Дэвис Брэдли, пятидесяти восьми лет. Она родилась и выросла в Лондоне и сравнительно недавно приехала в Лос-Анджелес. Здесь она устроилась на место личного секретаря Жа-Жа Габор, но позднее рассказывала:

– Это длилось недолго. Однажды мы поспорили из-за какой-то ерунды, и, представляете, она швырнула в меня тарелку с едой! Я пришла в ярость и заявила, что не потерплю такого обращения. Вечером, закончив все дела, я подъехала к дому и увидела, что у ворот стоят все мои вещи, упакованные в коробки. Ничего не понимая, я позвонила по внутренней связи. Подошла мисс Габор и спросила: «Кто там?» – «Это я, Филлис». – «Я не знаю никакой Филлис.

Уходите!» Только тогда я и поняла, что уволена, – со смехом сказала она. – Я познакомилась с мистером Хилтоном через мисс Габор. Когда мне негде было жить, я позвонила ему в офис и попросила помочь. Он разрешил мне пожить две недели в его гостевом домике в Каза Энкантадо, что было очень любезно с его стороны.

Примерно через месяц после того, как я подыскала себе квартиру, мне позвонил мистер Хилтон и предложил место личного секретаря его новой жены. Я встретилась с ней и была очарована ее тактичностью, вежливостью и спокойным нравом. По сравнению с шестью месяцами, которые я провела у мисс Габор, это было просто счастьем. Мы с миссис Хилтон практически были ровесницами. Несмотря на разницу в нашем положении, я видела в ней друга. Я знаю, что она тоже считала меня своим другом.

Филлис Брэдли, сегодня бодрая девяносточетырехлетняя старушка, вспоминала:

– Вскоре после переезда миссис Хилтон в Каза Энкантадо мы с ней внесли кое-какие изменения в убранство. Мистер Хилтон приобрел особняк уже после развода с мисс Габор и всегда жил в нем один. Так что через двадцать пять лет такой жизни здесь, конечно, требовалась женская рука.

Некоторые комнаты были слишком мрачными, и мы первым делом поменяли шторы и ковры на более светлые и мягкие тона. Мебель в большинстве своем представляла ручную работу в стиле французского ампира, ее приобрела еще в 1938 году первоначальная владелица поместья [Хильда Вебер]. Но встречались и вещи в старинном американском стиле. Нам помогал декоратор из Беверли-Хиллз, чьи услуги стоили очень дорого. Как же мистер Хилтон сердился из-за этого декоратора! Он спросил меня: «Фил, что, собственно, он делает?» – «Ездит с нами по магазинам и предлагает разные идеи, сэр». – «Но, дорогая моя, я могу подкинуть вам сколько угодно идей и при этом бесплатно! С какой стати мы должны ему платить за какие-то идеи?!» Но вообще мистеру Хилтону понравились наши переделки. Это миссис Хилтон придумала постепенно менять убранство, по одной комнате.

Это была прекрасная жизнь, никогда ее не забуду! Мистер и миссис Хилтон устраивали замечательные приемы и вечера. Конечно, они стоили больших денег… Все было первоклассным, угощенье, наряды. Все самое лучшее. и очень дорогое. Миссис Хилтон так и говорила: «Все ужасно дорого!»

«Мне все это не нужно, – часто говорила мне миссис Хилтон. – Это жизнь Конни, а не моя. Мне остается только как можно лучше играть роль богатой светской хозяйки». Она признавалась мне, что никогда не чувствовала себя такой счастливой. «Теперь в моей жизни много важных моментов, и я не хочу пропустить ни один из них, – говорила она. – Я хочу присутствовать при каждом таком моменте». Мистер Хилтон тоже был доволен своей жизнью. Он часто говорил мне: «Не важно, сколько мы проведем вместе, она всегда будет моей невестой. Это такое счастье – проснуться утром и увидеть ее лицо». Я никогда не забуду, как сияли его глаза, когда он это говорил. Миссис Хилтон рассказывала мне, что, прежде чем войти в спальню, он всегда говорил ей о своей любви. «Ни одной ночи не пропустил, ни одной!» – сказала она. Это было замечательно.

Приглашения на вечер в честь первой годовщины свадьбы Конрада и Фрэнсес отличались теплым радушным тоном, чувствовалось, что они идут от чистого сердца. Никто не сомневался, что в этом сказывалась личность Фрэнсес Хилтон. К этому времени она уже достаточно освоилась с ролью жены Конрада, чтобы привнести свое понимание и привычки в их жизнь.

На первой странице приглашения был нарисован сидящий на стуле человек с головой Конрада, вырезанной из фото. Под рисунком был написан от руки следующий текст: «Пожалуй, – сказал он, – женюсь на ней (с радостью и восторгом), ведь тогда у меня будет возможность бесплатно летать самолетами «Юнайтед»!»

Под рисунком с Конрадом была нарисована женщина с вязаньем в руках и с лицом вырезанным из фото Фрэнсес.

Ниже была надпись: «Думаю, – сказала она, – я выйду за него замуж (с такой же радостью), потому что мне надоело быть старой девой!»

На следующей странице были изображены счастливые супруги, сидящие на диване перед камином, с полки которого свешиваются полосатые чулки для рождественских подарков. Под рисунком были помещены стихи:

На третьей странице указана дата «нашей годовщины» – 21 декабря 1977 года – и приглашение посетить «коктейль» с 6:30 по 9:30 в Каза Энкантадо, 10644 Белладжио-Роуд, Бель-Эйр.

Это забавное приглашение, безусловно, отражает простую и скромную натуру Фрэнсес. «Все это придумала она, – вспоминала Филлис Брэдли. – Это составляло резкий контраст с атмосферой особняка. Она старалась внести больше легкости и естественности в строгую обстановку».

В отличие от импровизированного приглашения сам прием, как всегда, был очень торжественным и старомодным. Когда гости входили в дом, две горничные принимали у них пальто и накидки. Струнный оркестр из четырех человек тихо наигрывал классическую музыку, а в дверях появлялся дворецкий Хьюго и сообщал вновь прибывшим, что «мистер и миссис Хилтон встречают гостей в холле». Войдя в холл, гости видели встречающих. В конце этой группы под длинной изогнутой лестницей, ведущей на второй этаж, стояли Конрад и Фрэнсес. Фрэнсес была очаровательна в легком шелковом платье для коктейля цвета сливок, с жемчужным ожерельем. На Конраде был темно-коричневый шелковый костюм с красным платком в нагрудном кармашке. Все Хилтоны выстроились перед овальным столом со стеклянным верхом, основанием которого служили две массивные статуи лошадей из мрамора. Стол был украшен большой цветочной композицией. Здесь супруги, стоявшие рука об руку, тепло приветствовали каждого гостя и обменивались с ним несколькими словами.