За воротами стояли плотным строем люди в полной броне. Охрана города не пойдет против своего повелителя – это маги подозревали всегда. И потому заранее собрали в столице наемников, тех, кто уже пятый год охраняет дворец. Кэльвиль с усмешкой рассмотрел южан из племени шамииров, внешне очень похожих на его маскировку. Увидел он и смуглых жителей соседней страны. Над головами их родных пролились огненные дожди, сделав месть султану смыслом осиротевшей жизни. Стояли в общем ряду и опальные воины, и молодые крепкие рабы городских магов.

– Селима, мы будем довольно долго идти к дворцу, – с тоской признал очевидное эфрит.

– Я до сих пор пытался решить все миром, – согласился мастер, извлекая клинки. – Но время уговоров кончилось. Лэйли, это не твой бой. Изволь колдовать, пользуйся луком, но не лезь под руку.

– Да, Кэль, – покорно кивнула Лэйли. – Я помню, я при султане, не переживай, буду умницей.

Лэйли виновато вздохнула и подняла взгляд к темному небу, впервые в жизни всерьез попросив Творца о помощи. Не для себя – для Селимы, у которой во дворце удручающе мало шансов выжить…

Над головами людей султана, над крепостной стеной столицы принцесса увидела то, чего вообще не может быть! Большое, темное, живое. Она усердно зажмурилась, встряхнула головой, еще раз глянула вверх. Ночь одну за другой зажигала свечи звезд, и более ничто странное не заслоняло их ровного голубоватого света.

Последний бгррых сломал ровную линию ряда наемников. А маги так и не появились, не выказали готовности применить заклинания.

Первыми в город вошли Кэльвиль и Рахта. Ширина улицы была как раз хороша для просторного движения двух бойцов, и они использовали ее полностью. В сгущающейся тьме гномья сталь клинков эльфа не давала блика и звучала скупо и сердито, встречая сопротивление. Обычно ее гудение обрывалось хрупким звуком проигравшей противостояние булату дэйгинской стали. Рахта использовал клинки, изготовленные им за время пути от старого дворца к крепости султана. Они были сталью, перелитой в новую форму магией эфрита и солнца. Светлые, звонко поющие, играющие золотистыми бликами.

За парой бойцов, быстро сработавшихся и действующих безошибочно, шли воины и лучники султана. Последние выцеливали плоские крыши домов по сторонам улицы. На площадях и перекрестках конные золотой сотни отсекали боковые улицы и держали их, пока проходила основная группа. Так договорились заранее: по мере возможности не ввязываться в бой, двигаться прямо ко дворцу, и, по возможности, быстро.

Когда пришлось выйти на базарную площадь, преимущество непобедимости эльфа и эфрита стало несущественно. Воины выбрались на широкое пространство, и там хватило места всем. Лэйли зашипела, отстегивая рукоять клинка-осы, отбросила лук, бесполезный при пустом колчане. «Щит» вокруг султана мерцал, принимая и сжигая оперенную смерть, посылаемую наемниками. Самшар Аль-Дафти от стрел не прятался и с трудом удерживал горячего коня и собственный, не менее жаркий, гнев. Он обязан достичь дворца. Повелитель отвечает за всю страну, его дело не стращать наемников на улицах, а разбираться с их нанимателями. Неторопливо, подробно и обстоятельно, чтобы впредь не затевали грязных дел. Ни те, ни другие – помня об участи предшественников.

Первая магическая атака настигла отряд в середине площади, она была сильной и слаженной, но короткой. Били чистым огнем и еще чем-то, явно переделанным из заклятия, именуемого на западе «клинок камня». Лэйли справилась, обернулась к мятежным магам – и невольно рассмеялась. Укутанные в многослойный шелк, основательно искусанные, окруженные роем насекомых, они вызывали скорее жалость, чем страх. Впрочем, ни жалеть, ни бояться времени не осталось. Кэльвиля старались загнать в круг из тяжелых щитов, и Лэйли мамиными ведьминскими методами пыталась помешать наемникам воевать, желая им поперхнуться, споткнуться и ослепнуть. Воины выли, новая группа уже ломилась к султану, смяв правый фланг охраны испуганными до полусмерти ранеными верблюдами ни в чем не повинного купца, приведшего поздний караван к завтрашнему торговому дню…

Когда площадь осталась позади, в конце длинной улицы стал виден силуэт дворца. И продвижение ускорилось. Рахта, как казалось принцессе, начал слегка светиться от еле сдерживаемого бешенства. Эфрит двигался с пугающей скоростью танцующего огня. Шаг за шагом бойцы наступали по улице, перегороженной горами мусора, повозками, каменными осыпями полуразрушенных стен домов, досками, в которые были вбиты многочисленные гвозди – преграда для конных. Все это приходилось отвоевывать, разгребать, убирать, выжигать.

Магов стало больше, защищающие их от атак насекомых ткани перемежались сложными оборонными заклятиями. Это были лучшие из отступников, Лэйли не сомневалась: отражение магии теперь требовало полной концентрации сил. Защита не всегда действовала достаточно надежно. Уже несколько раз кошими приходилось отбивать атаки самых яростных наемников, наиболее опасных бойцов передового отряда стражи, выпрыгивающих на улицу прямо под копыта коня султана.

Город гудел, как растревоженный улей. Вдали заревом пожара горели факелы, звенела сталь, голоса перекликались – столица пыталась понять, что происходит, и огрызалась на тех, кто потревожил ее покой. А городская стража, кажется, признала золотую сотню султана и опомнилась: теперь наспех громила дома магов, стараясь доказать свою преданность.

Последний заслон стоял у самой решетки дворца. Здесь были те, кто не смог бы уже никак оправдаться перед султаном. Гэхир приметил нового столичного эль-шогира и довольно усмехнулся. Фэриз смущенно глянул на своего бывшего учителя, а Лэйли зашипела по старой глупой привычке, опасаясь за утомленных бойцов – Кэльвиля и Рахту, принявших на себя главный удар отступников, – и прыгнула из седла, не намереваясь более отсиживаться за их спинами.

Султан изумленно смотрел на невозможное – как три бойца, явно уступающие могучей стати его лучших воинов, вычищают последний оплот магов. Повелителя более всего удивляло поведение девушки. Ребенок, которого он предлагал оставить в крепости, жалея хрупкую юность, оказался маленьким чудовищем!

Лэйли металась, прыгала, взбираясь по отвесным стенам, чтобы упасть на головы стоящих в задних рядах и посеять панику. Снова взлетала, когда ее упругий клинок отбивали несоразмерно могучим ударом, и колола, рубила, рвала доспех острыми кромками наручей… Когда прижатые к кованому узору ограды выжившие наемники бросили оружие, она смотрелась не лучше прочих: оборванная, перемазанная кровью – султан искренне надеялся, что чужой, – с глазами, горящими сосредоточенным и холодным зеленым огнем опытного бойца.

Рахта опустил клинки и огляделся, его волосы потемнели, будто погас отблеск внутреннего света.

– Полночь миновала, – грустно молвил эфрит. – Ли, ты цела?

– Мяу, – фыркнула Кошка.

– Идем, вдруг все же она жива. – Голос эфрита осекся. – Мы плохо шли. Медленно.

– Вперед, – оскалилась в хищной белозубой улыбке Лэйли. – Мне самой интересно, кто там уцелел. Опять же, ты меня должен представить сестре. И я тебя тоже кое-кому…