— Знаешь, я чувствую в тебе какую-то враждебность и понятия не имею, в чем дело, — сказал я и протянул руку, согретую каштанами, но она ее отстранила.

— Унаи, пойдем к тебе. Мне не нужны свидетели того, о чем я собираюсь с тобой поговорить.

— Ко мне так ко мне. Я хотел позвать тебя, но не знал, согласишься ли ты ко мне идти, — я удовлетворенно кивнул.

Мы поспешно оплатили счет и вскоре очутились в теплой норе на третьем этаже.

Я закрыл дверь, но жара, царившая в квартире все эти дни, уже спала. Альба была ледяной, и не было никакого способа ее согреть.

Я стоял перед ней в гостиной; она печально смотрела в окна эркера, выходившего на площадь Белой Богородицы, словно прощаясь с этой панорамой.

— Что случилось, Альба?

«Ясно же, что что-то произошло, и это серьезно», — подумал я.

— Тасио Ортис де Сарате, брат-близнец моего покойного мужа…

— Я знаю, кто такой Тасио, — перебил ее я. Не нужно было напоминать мне о драме, которую скрывало каждое ее слово.

— Тасио мне звонил. Он прислал мне это. Вот, посмотри сам, — сказала Альба и показала мне экран своего мобильного.

Передо мной было отсканированное изображение старой фотографии. Два совершенно одинаковых новорожденных младенца прижимались друг к другу.

— Что это?

— Это Тасио и Игнасио.

— А зачем Тасио тебе прислал это фото?

— Скажи мне сам, Унаи.

Да, я должен был все ей сказать. Должен был. И я это знал.

— Ты говорил с Тасио, рассказывал ему о нас с тобой. Признался, что я беременна и что дочь будет наша общая. Ты попросил Тасио включить эту часть моей жизни в сценарий сериала, который увидят тысячи людей! — ответила она.

— Я пытался ее защитить, — только и сказал я.

— Кого, мою дочку? Защищаешь ее таким образом? — Она повысила голос.

— Если Тасио не включит нашу любовную историю в свой сценарий, все будут считать, что девочка родилась от Нанчо. Она вырастет с клеймом дочери серийного убийцы.

Альба смотрела на меня недоверчиво и беспомощно. Я никогда не видел ее в таком состоянии.

— Ты должен был посоветоваться со мной! — снова закричала она. — Так обычно делают нормальные партнеры, Унаи. Но, похоже, ты забыл, что означает жить в паре. То, что ты сделал, будет иметь последствия и для меня, и для девочки. Тасио на этом не остановится.

— Я тебя не понимаю.

— Он попросил меня сделать анализ ДНК, когда она родится. Они с Игнасио желают знать, является ли она их племянницей. Они говорят, что у них нет и не будет потомства, и хотят завещать ей все имущество Ортис де Сарате, хотя прекрасно знают, что все трое братьев считаются незаконнорожденными детьми доктора Урбины. Поскольку других членов семьи не осталось и они потихоньку присвоили все семейное состояние.

— Что… что ты им ответила?

— Я объяснила Тасио, что не хочу делать тест на отцовство моей дочери, что буду воспитывать ее так, как если бы она была твоей дочерью, что именно эту историю я расскажу ей в будущем. Но Тасио настаивает. Он хочет присутствовать в жизни своей племянницы. А я… я не желаю, чтобы у моей дочери имелось хоть малейшее сомнение в том, что она не дочь Нанчо. Тасио и Игнасио просто одержимы этим потенциальным родством… Как, черт возьми, я могу этому помешать? Ты подумал об этом, когда решил позвонить ему, не посоветовавшись со мной? Ведь это может разрушить нашу жизнь — мою и моей дочери!

— По-моему, было бы лучше, если б все заранее знали, что она — моя дочь. Даже если из-за этого мне грозит опасность встретиться с сумасшедшей Ребеккой.

— Сумасшедшая Ребекка… о ней я сейчас даже не думаю! Я думаю лишь о том, как по-идиотски ты поступил, выставив себя на всеобщее обозрение. Как будто сам хочешь, чтобы тебя подвесили за ноги, а голову сунули в котел.

— Осторожнее, Альба, — предупредил я.

— Осторожнее, говоришь? Это тебе следует вести себя осторожнее. С тех пор, как я позволила тебе участвовать в расследовании, ты не только не нашел ни одного подозреваемого, чтобы представить его судье, но и поставил всех нас под угрозу своими ошибками и оплошностями.

— Да, я такой, Альба! Теперь ты сама это видишь. Я импульсивен, я не думаю о… чем-то другом, если речь идет о тебе. Так было с самого начала. — Я набрал в легкие воздуха, пытаясь сосредоточиться. Это не сработало. — Я жалею о способе, но не о том, что сделал, — продолжал я, не собираясь останавливаться. — Я не позволю, чтобы полмира считали, что моя девочка — дочь серийного убийцы.

— Все, хватит! Мы не пара, мы никогда не были парой, не говоря уже о семье. Ты все делаешь так, как считаешь нужным, и не только в расследовании. Ты не умеешь работать в команде; мало того, не умеешь быть партнером. Я не позволю тебе и дальше принимать решения, касающиеся меня, не посоветовавшись со мной. Ты все решаешь за меня и мою дочь. Вы делите ее между собой, как территорию или военную добычу. Вы решаете, войти в ее жизнь или выйти из нее… Вы действительно думаете о ней? Или о том, чтобы удовлетворить свое тщеславие?

— Не сваливай в одну кучу меня и Тасио! — рявкнул я, теряя контроль.

Альба взяла свое белое пальто, накинула на плечи и села в паре метров от меня.

— Это прощание, Унаи, — сказала она, и я понял, что решение уже принято. — Я устала от бесконечных попыток что-то наладить. Ты сможешь видеть девочку, сможешь заниматься ее воспитанием, мы будем делать это вместе — но каждый в своем собственном доме, живя своей собственной жизнью, как родители, которые развелись.

«С ума сойти, — подумал я. — Мы были парой в течение нескольких микросекунд — и вот уже я разведенный отец…»

Но Альба исчезла, и мне показалось, что она все та же незнакомка, с которой я так толком и не познакомился рано утром на пробежке в нескольких метрах ниже, возле галереи Сан-Мигель.

* * *

Вне себя от ярости я схватил старый мобильный — в новом у меня его номера не было, я не хотел, чтобы звонок отследил Матусалем.

— Разбудить человека среди ночи… Ты знаешь, который час в Лос-Анджелесе, Кракен? — раздраженно проворчал Тасио в десяти тысячах километров от площади Белой Богородицы.

— Не знаю и знать не хочу.

— Ах вот как… — Он помедлил несколько секунд и, казалось, все понял. — Альба, я полагаю.

«Да, приятель. Альба».

— Перейду к делу, — сказал я. — Ты не имеешь права навязывать себя этой девочке.

— Я могу пойти в суд и потребовать тест на отцовство, ты же знаешь.

— Неужели ты на такое способен?

— Я хочу присутствовать в ее жизни, Кракен. Я хочу быть частью ее жизни. И отдать то, в чем отказали ее отцу, Нанчо.

— Не используй мою дочь для выплаты своих непогашенных долгов.