Компьютерщик, молодой парень, пропахший сигаретами, мертвенно-бледный, с покрасневшими глазами, был одет в потертые джинсы и несколько футболок сразу. В ухе у него болталась большая золотая серьга.

— Привет, я Клифф Палмер, — сказал он, обращаясь к полу, и вяло пожал Джону и Наоми руки.

Наоми заметила, что у него легкий нервный тик.

Клифф сел, поставил перед собой ноутбук Джона и обеими руками отбросил волосы назад. Они тут же снова упали на лоб.

Рената вышла из комнаты, чтобы принести ему чай.

— Вы проверяли мой компьютер и компьютер детей? — спросил Джон.

— Да. — Клифф кивнул и снова отбросил волосы назад. — Я скопировал оба хард-диска, решил, что так будет лучше всего. Я потом спущусь вниз и принесу из машины компьютер ваших детей. Через минуту. Прошу прощения, я еще не ложился — всю ночь работал. — Он посмотрел на Джона и Наоми, словно ожидая сочувствия.

Наоми слегка улыбнулась.

— Нашли что-нибудь интересное? — спросил Джон.

Компьютерщик прикрыл рот ладонью и громко зевнул.

— Ну да. Ну, то есть, наверное, информация может представлять интерес, и в этом компьютере, и в другом, но я ничего не могу поделать без ключей. — Он поднял бровь.

— Ключей?

— Да, ключей к шифру.

— Вы имеете в виду пароли? — спросил Джон.

Клифф покачал головой:

— Не только. Хотя паролей полно и там, и там и пока еще я взломал не все. Я имею в виду язык, который они используют в переписке и чатах.

Вошла Рената с чаем для Клиффа и двумя чашками кофе для Джона и Наоми.

— Вчера я предупредил инспектора Пелхэма, что у них собственный код — они говорят задом наперед, пропуская при этом каждую четвертую букву. Разве он вам об этом не сказал?

Компьютерщик насыпал в кружку сахар и помешал чай.

— Да, сказал, но все гораздо сложнее. Пока я только сумел узнать, что за последний год они вступали в контакт со множеством людей по всему миру — насчет более ранних сроков еще не знаю. Но все адреса закодированы, и язык невозможно расшифровать.

Он отхлебнул чаю.

— Я попробовал все известные ключи, но ничего не подошло. Вы же знаете, наверное, — существуют шифры, которые невозможно взломать.

— Это трехлетние дети, Клифф, — сказала Рената.

— Да, я в курсе, — несколько раздраженно бросил он. — Но такова ситуация. С обоими компьютерами.

— Вы хотите сказать, что они сами изобрели эти шифры?

— Те, кто имел доступ к компьютерам, либо изобрели их, либо воспользовались чужими. Я не знаю. Все, что я могу, — это попытаться понять, о чем они говорят. И у меня такое ощущение, что я наткнулся на каменную стену.

Наоми посмотрела на Джона:

— А как насчет твоего коллеги, Регги?

— Регги Четвинд-Каннингема? Я тоже сразу о нем подумал. Он именно тот, кто нам нужен. — Джон повернулся к компьютерщику: — Я работаю в Морли-Парк. Человек, о котором мы говорим, — лучший специалист по кодам и шифрам в стране. И у него самая современная аппаратура, просто невероятная.

Клифф кивнул:

— Мне не очень приятно признавать, разумеется, что трехлетние дети оказались умнее меня, но, учитывая обстоятельства… — Он нервно рассмеялся.

Все промолчали.

Лара развернулась и припарковала свой маленький, взятый напрокат «фиат» так, чтобы можно было сразу выехать со стоянки, не теряя драгоценных минут. Возможно, они ей очень понадобятся.

Она оплатила максимальное время — четыре часа, взяла талон и, согласно инструкциям, засунула его за лобовое стекло. Значит, у нее есть время до шести вечера.

Лара отстегнула лямки рюкзака, сунула их внутрь и, держа рюкзак в руке, как сумку, перешла через улицу и вошла в здание центральной больницы Суссекса. В вестибюле был маленький цветочный киоск, и она купила букет гвоздик, завернутый в целлофан. Она страшно нервничала, но старалась держаться как можно естественнее. Просто женщина, которая пришла навестить родственника или друга и принесла ему цветы и кое-какие вещи.

Она остановилась возле справочного стола, чтобы взглянуть на план больницы. Вокруг было полно людей, и можно было просто спросить, куда идти, но Лара не хотела привлекать к себе внимания. Поэтому она с уверенным видом пошла вперед, молясь про себя, чтобы Господь направил ее.

После пандуса коридоры разветвлялись. Она взглянула на указатели. РЕНТГЕН. КАРДИОЛОГИЯ. ПОЛИКЛИНИЧЕСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ. ГИСТОПАТОЛОГИЯ. УРОЛОГИЯ. РОДИЛЬНОЕ ОТДЕЛЕНИЕ. АПТЕКА.

НЕЙРОХИРУРГИЯ.

Она поднялась на третий этаж и вошла в еще один коридор. Мимо сновали врачи, медсестры, посетители. Угрюмый старик в халате и тапочках, держась за ходунки, медленно и упорно продвигался вперед. Другой старик, с открытым беззубым ртом и удивленным выражением лица, лежал на каталке, как будто кто-то забыл его у входа в палату.

Снова вверх по лестнице. Следующий коридор. Комната отдыха для персонала. Краем глаза она заметила нескольких медсестер — они пили чай. Лара прекрасно знала, какой ритм жизни в больших больницах. Посменная работа, посетители, пациенты — постоянно новые лица. Практически невозможно не то что запомнить всех по именам, но даже начать узнавать в лицо.

Когда ей было восемнадцать, родители поместили ее в психиатрическое отделение больницы в Чикаго. Большую часть времени она слонялась по коридорам, болтала с врачами, с обслуживающим персоналом — со всеми, кто уделял ей хоть каплю внимания. Ей хотелось найти своих. Хотя бы на какое-то время, ненадолго почувствовать себя среди своих. Она подружилась с поварами из столовой, и на несколько дней они стали ее компанией. Потом с рабочими из прачечной. Потом с парой дежурных сестер.

Вчера дорогой, обожаемый Мастер рассказал Ларе ужасные новости о ее любимом Апостоле. Он сказал, что так Господь хочет испытать ее любовь к Таймону Корту и ко всем другим Апостолам. Это самое трудное испытание, и если она пройдет через него, то навсегда — навсегда — станет частью большой семьи. Станет своей.

Она прошла еще немного, увидела впереди надпись «Нейрохирургия» и остановилась.

Так.

Она сделала глубокий вдох и прочитала молитву, прося Господа даровать ей силу и смелость.

Таймон был где-то рядом. Она знала, что он еще жив, потому что час назад позвонила старшей сестре и представилась журналисткой. Сестра подтвердила, что пациент жив, но отказалась сообщить какие-либо подробности.

Она сделала еще несколько шагов, очень медленно, притворяясь, что поправляет букет. Стрелка с надписью «Нейрохирургия» показывала направо. В конце коридора находился дежурный пост и что-то вроде небольшого холла.