— А что с Апостолами третьего тысячелетия? — спросил Джон.

Пелхэм бросил быстрый взгляд на Хамболта и снова посмотрел на Джона и Наоми:

— Я так понимаю, что ФБР близко к прорыву. Мы беседовали с ними сегодня.

— Прорыв? Какого рода прорыв? — с надеждой спросила Наоми.

— Не знаю. Подробностей они не сообщили.

— Отлично, — пробормотала она.

— Я не понимаю одного, — сказал Джон. — Почему вы так уверены, что в той красной «мицубиси» в Евротуннеле и в самолете были именно Люк и Фиби? Вы говорите так, будто у вас нет никаких сомнений.

— Я ездил в Эшфорд сегодня и разговаривал с офицером таможенной службы, который утверждает, что видел их, — ответил Том Хамболт. — По его словам, у них с пассажирами «мицубиси» состоялся краткий разговор. У всех четверых были американские паспорта, и они сказали, что путешествуют по Европе. Он заметил, что в такой маленькой машинке, да еще с детьми на заднем сиденье, много багажа с собой не увезешь. И отец — человек, которого он принял за отца, — отшутился, что машина спортивная, ездит быстро, им нужно меньше времени, чем всем остальным, поэтому и вещей требуется совсем немного.

— И офицер ничего не заподозрил? — удивился Джон.

— Потом он что-то заподозрил, но не придал этому большого значения.

— Он хорошо их разглядел? — спросила Наоми.

— Он на сто процентов уверен, что видел ваших сына и дочь.

— Он не сказал, как они выглядели? Они были напуганы? Расстроены? Плакали?

— Нет, ничего такого.

— Урод, — отчеканила Наоми. — Какой урод! У него есть подозрения, он чувствует, что что-то не так, и ничего не предпринимает. Какого черта он вообще там делает? Разве не в этом его работа?

Пелхэм и Хамболт промолчали.

— В сложившихся обстоятельствах, — сказал наконец Пелхэм, — я считаю, что вам пока не следует возвращаться домой. Во всяком случае, до тех пор, пока мы не выясним личность женщины, убившей Брюса Престона. С вашего позволения, я отвезу вас в безопасное место, с круглосуточной охраной. При штаб-квартире полиции Суссекса в Льюисе есть специальное помещение. Боюсь, там не очень-то роскошно — это просто комната с душем, туалетом и телевизором. Но мне будет гораздо спокойнее, если я буду знать, что вам ничто не угрожает. Вы не против?

— Мне все равно, — безразлично сказала Наоми. — Все, что угодно.

Пелхэм встал, подошел к своему письменному столу и прислонился к нему, спрятав руки за спину.

— Доктор и миссис Клаэссон, я хочу задать вам один очень важный вопрос. И вы должны ответить мне предельно откровенно, несмотря на то что это может быть трудно. Вы ведь ничего от меня не скрываете?

— Что вы имеете в виду? — Наоми с трудом сдержала гнев.

— Вы ведь не разговаривали втайне от нас с похитителями? Может быть, вам звонили с требованием выкупа? Или предъявляли еще какие-нибудь требования?

— Нет! Абсолютно ничего подобного, — отрезал Джон.

— Почему вы думаете, что мы стали бы это скрывать? — сердито спросила Наоми.

— Потому что исхожу из опыта. Ничего личного. Нередко люди в подобных ситуациях именно так и поступают, что неудивительно. Разумеется, вы пойдете на все, чтобы вернуть своих детей. И если похитители требуют, чтобы вы ничего не говорили полиции, вы будете молчать. Вы должны понимать, для чего я это говорю. И каковы могут быть последствия.

Наоми несколько секунд помолчала, подбирая слова.

— Инспектор Пелхэм, насколько я понимаю, у вас есть своя собственная жизнь. Сегодня вы закончите работу и вернетесь домой, в эту свою собственную, отдельную от нас жизнь. Так вот, до того момента, пока мне не вернут моих детей целыми и невредимыми, у меня своей собственной, отдельной жизни нет. И у моего мужа тоже. Теперь вам ясно?

В комнате стоял тот особый, нежилой дух, какой всегда бывает в помещениях, где нет постоянного хозяина. Видимо, стены недавно перекрашивали, потому что запах краски выветрился не до конца.

Наоми присела на кровать и обхватила себя руками, пытаясь немного согреться. Джон возился с электрическим обогревателем. Стены были бледно-желтые, на окне висели занавески в цветочек. Два пейзажа — один с изображением замка в Льюисе, другой с рекой Уз — служили украшением. В комнате стояли две узкие кровати, маленький диванчик, письменный стол и телевизор, который Джон включил сразу же, как они вошли. Дверь вела в крошечную ванную с туалетом.

В холле сидели двое вооруженных полицейских. По идее, их присутствие должно было успокаивать, но Наоми чувствовала себя еще хуже, еще дальше от реальности и нервничала гораздо сильнее.

Ее телефон пикнул, сообщая, что пришло эсэмэс. Она взглянула на экран. От Рози. От мамы. От сестры. Она позвонила домой, чтобы проверить голосовую почту. Двадцать сообщений. Большинство от друзей и соседей из Кейборна, несколько от журналистов и два для Джона, по работе. Она записала их на подвернувшемся под руку чеке.

— Ну вот, уже лучше, — сказал Джон. — Сейчас будет теплее.

Наоми зачитала ему сообщения.

— Это не срочно. Я перезвоню им завтра.

Завтра, подумала она. Завтра наступит через миллион лет. Люк и Фиби могут быть живы сегодня и мертвы завтра. Завтра — это недопустимая роскошь. Сегодня, сейчас — вот все, что у них есть.

— Может, позвонишь Регги Четвинд-Каннингему? Узнать, как там у них дела?

— Он сказал, что позвонит сразу же, как только будут новости.

— Вдруг он не может дозвониться?

— Милая, у него есть и твой мобильный, и мой. Не беспокойся.

Один из охранявших их полицейских, разговорчивый, лет тридцати семи-тридцати восьми, принес ужин. Лазанья, салат и пирог с ревенем и заварным кремом. Он сказал, что у него самого трое детей и он представляет себе, каково им сейчас.

Нет, не представляет, хотела сказать Наоми, но из вежливости сдержалась. Он в принципе не мог понимать, что они чувствуют. Никто в мире не мог. Представить такое невозможно. Вообразите себе самое плохое, что только может случиться, и умножьте это на десять миллионов. И даже этого будет недостаточно.

Через некоторое время позвонил врач, спросить, по указанию Пелхэма, не желают ли они успокоительного или снотворного. Наоми отказалась, сказав, что хочет иметь ясный рассудок на случай, если за ночь что-нибудь произойдет.

Они посмотрели новости, не пропустив ни одного сюжета, в тщетной надежде, что ведущие сообщат какие-нибудь подробности, о которых полиция не упоминала. Они по-прежнему оставались главной темой выпуска. Убийство неизвестного мужчины в центральной больнице Суссекса. Смерть женщины с поддельным американским паспортом. Масса предположений и размышлений насчет педофильских сетей, Апостолов третьего тысячелетия и торговле детьми. Отрывки из телевизионного обращения Джона и Наоми. Фотографии Люка и Фиби. Заявление инспектора Пелхэма, очень краткое.