Ножом-то нет. А вот ружьём – вполне! Хла Тхут кинулся к оружию со всех ног, боясь в поднявшейся пыли потерять из виду девушку. В последний момент путь ему преградил какой-то хабл, выставив вперёд деревянную заточенную палку. Но Хла Тхут умудрился отмахнуться от острия, а потом быстро подскочить – и всадить нож врагу в грудь! Ух, как он был горд собой в этот момент!..

Раненый хабл истошно заверещал, пуская кровавую слюну. Кажется, он отказывался умирать. Увидев тянущиеся к нему зубы, Хла Тхут сразу передумал спасать нож. Он быстро подхватил ружьё и выстрелил в ещё не мёртвого хабла – почти в упор.

Девушку теперь практически не было видно в пыли. Как и её пленителей. Боясь опоздать, Хла Тхут со всех ног кинулся следом. И даже сумел догнать, а потом прицелился – и выстрелил. Один из хаблов взвизгнул и упал на землю. Второй оставил в покое девушку и кинулся к Хла Тхуту. Тот снова поднял ружьё и спустил курок. Сухой щелчок подсказал ему, что не всё так просто в этом мире…

Поэтому хабла он встретил ударом приклада в лицо. Если, конечно, эту мерзкую волосатую жуть вообще можно было назвать лицом…

Удар вышел плохой, смазанный, а в ответ Хла Тхуту прилетело когтистой лапой, глубоко раздирая щеку. Так бы бесславно он и закончил свою жизнь, вот только сзади на хабла кинулась та самая девушка – и принялась бить большим ножом во вражью шею. Ударить она успела трижды, а затем хабл, как пушинку, смахнул её с плеч и снова повернулся к Хла Тхуту…

«Ты хорошо сражался, Тура Хла Тхут!».

– А-а-а-а-а! – взревел Тла Тхут, вспомнив слова Тахатура Тета, и врезал хаблу ногой по яйцам.

– И-и-и-и-и-и! – ответил хабл, злобно буравя врага своими глазками, но неспособный и шагу сделать, потому что ноги его сжались в коленях и дрожали.

Хла Тхут снова ударил его прикладом, а потом опять. И опять. И ещё раз. Бил в лицо, не слишком мудрствуя. Просто бил что есть силы. Сначала хабл вскинул руки, пытаясь прикрыться, но те выдержали всего десяток ударов, прежде чем хрустнула первая кость. А потом людоед попытался отползти от взбесившегося человека, елозя спиной по земле, но Хла Тхут как будто обезумел… Отбросив ружьё, он накинулся на хабла и принялся молотить его кулаками. Кровь от ударов алыми брызгами била ему в лицо.

Не видел Хла Тхут, как девушка подхватила и перезарядила ружьё, но не успела ему помочь, вынужденная отстреливаться от набегающих врагов… Не видел, как хаблы бросились бежать, спасаясь от копыт воллов, пуль касадоров и редких выстрелов тех сельчан, у кого ещё оставались патроны… В каком-то исступлении он бил и бил своего врага, не замечая, что тот не просто дёргаться перестал, а вообще пошёл на перерождение в следующей жизни.

– Всё, Тура Хла Тхут! Всё!.. – Тахатура Тет с трудом оттащил соплеменника от измочаленного вражьего тела. – Всё кончено! Мы победили!

В ответ Хла Тхут встряхнул головой, словно сбрасывая страшный морок. А потом осмотрелся и первым делом нашёл взглядом черноволосую девушку. Живая! Перемазанная в пыли и крови, она устало стояла на одном колене, уперев в землю ружьё. Подъехавший касадор с забинтованным плечом остановил возле неё волла.

– Как ты, Мэнола?

– Миг, иди в жопу, а! – неожиданно резко ответила девушка. – Какого дьявола ты меня не прикрыл?!

– Ты бы видела, что мой волл творил, затаптывая хаблов!.. – как бы извиняясь, буркнул тот и протянул ей руку.

Девушка засопела, схватилась за ладонь и влезла в седло позади него.

– Моего волла можешь не искать! Его прямо сразу сожрали… – хмуро заявила она.

– Жаль Жопастика! – вздохнул тот, кого назвали Мигом. – Хороший был волл… Но, главное, ты цела.

– Его благодари… – девушка кивнула в сторону Хла Тхута. – Если бы он не помог, меня бы тоже сожрали.

Парень на секунду замер, разглядывая двух невысоких загорцев, а потом слез с волла. Сняв одну из седельных сумок, он подошёл к Тахатуре Тету и Хла Тхуту.

– Меня зовут Мигель, – представился он. – Мигель Капуто! В общем, я так и не понял, кто из вас сегодня помог моей сестре… Но я вам сильно благодарен, воины. Вы оба храбро сражались! Вот!..

Касадор протянул сумку Тахатуре Тету, и у того дрогнули руки под весом её содержимого. А потом этот самый Мигель вытащил из кобуры на поясе два великолепных новеньких револьвера, которые тут же отдал Хла Тхуту.

– Спасибо вам! В сумке триста патронов к этим красавцам. Надеюсь, когда-нибудь они спасут вам жизнь! – развернувшись, он забрался в седло волла и слегка приподнял пальцами шляпу.

Тахатура Тет и Хла Тхут стояли и кивали, не зная, что им сказать в ответ. Вокруг вперемешку лежали тела хаблов и людей, а по улицам бегали женщины с тряпками, наскоро перевязывая раны. Ну а отряд касадоров как появился из ниоткуда, так и уехал, не спрашивая награды за спасение поселения… Странные люди!..

– Повезло нам… – рядом остановился Вильям Мьяук Пхью.

– В чём же нам повезло, Вильям Мьяук Пхью? – спросил Тахатура Тет.

– А! Ты всё ещё зовёшь меня белой обезьяной? – улыбнулся ростовщик. – Повезло, что рядом был вадсомад касадоров с центральных равнин, Тахатура Тет… Другие касадоры просто проехали бы мимо. Ещё бы и порадовались, что не на них напали… О! А что это у вас?

Вильям обратил внимание на револьверы в руках Хла Тхута.

– Да вот, касадор подарил… – ответил Хла Тхут, преодолевая внутреннюю жабу и показывая оружие.

– И патроны! – Тахатура Тет показал сумку.

– Хорошие игрушки! – кивнул Вильям. – Можете их, конечно, продать. Каждый стоит по десять во… Но лучше продайте своё старьё и оставьте эти. Здесь такие игрушки могут оказаться важнее денег, метены.

Ростовщик немного помолчал, а затем добавил совсем уж странное, с учётом его профессии:

– Важнее сраных денег…

Вадсомад Старган, уже далеко от поселения Инокайм, Марчелика, 3 января 1936 года М.Х.

– Вот послушайте… – сказал Дан. – Ты был старым-престарым пердуном, Джон! Но ты был касадором! И умер касадором! С оружием в руках! И ухом вонючего врага во рту! Да примет тебя Господь туда, куда касадоров не принимают, потому как злые они и стреляют во всех! Аминь!

– Хорошая речь! – одобрил Джон, не сдержавшись и захохотав, отчего на бинтах снова выступили пятна крови.

– Дан Старган! Прекрати смешить «старого пердуна»! Ой!.. – немного смутившись, потребовала Луиза и погрозила Дану пальцем. – Я же его только перевязала чистыми бинтами! И вот, нате вам!

– Но ты был крут, Джон! – Дан протянул руку, и Джон с готовностью подал ему свою. Благо правая рука была единственной конечностью, которая у него не пострадала. – Я не знаю, как ты выжил в той куче хаблов, но всё моё вдохновение пошло в свисток!..

– Дан, друг мой! Я хоть и старый пердун, но ещё не готов помирать! – сообщил Джон, а потом добавил таинственным тоном заговорщика. – Но однажды придёт день, и я открою тебе мою великую тайну, юный ученик!..