— Вскоре прибудут гости Леланд, а мне еще нужно одеться, так что беги.

Было что-то странное в том, как Джанелль на него посмотрела, но он не понял, что именно. Вскоре девочка ушла, и он мешком свалился на постель, глядя на открытый сундучок. Через минуту он снял рубашку, брюки и ботинки, а затем снова положил их на место — вместе со шляпой. Он заставил оба сундучка исчезнуть, не спеша убедился, что их никто не обнаружит, а затем переоделся в обычный вечерний костюм.

Леланд придется удовлетвориться накрашенным лицом и серьгой. Одежда, лежащая в этом сундуке, будет надета ради удовольствия только одной женщины.

5. Террилль

Деймон мгновенно проснулся. Что-то было не так, что-то заставило его вздрогнуть… Он лежал на спине, прислушиваясь к холодному, ледяному дождю, бившему в окна. Вздрогнув, он выбрался из-под одеяла, натянул халат и раздвинул шторы, чтобы выглянуть в окно.

Только дождь. И все же…

Сделав глубокий, успокаивающий вдох, он начал медленно скользить в бездну, проверяя каждую ступень Камней, ожидая ответной дрожи, которая обязательно пробежит и по его нервам.

Над Красным — ничего. На Красном — тоже. Серый, Эбеново-серый. Ничего. Он достиг ступени Черного — и в тот же миг его сознание затопила боль, острое, колючее страдание, погребальная песнь, полная гнева, боли и тоски. Голос, певший ее, был чистым, сильным — и знакомым.

Деймон закрыл глаза и прислонился лбом к холодному стеклу, возвращаясь на ступень Красного. Больше никто в этом доме не сможет ее услышать. Никто не узнает.

Он сам знал с самого начала, с первого мгновения встречи, что перед ним Ведьма, а Ведьмы всегда носили Черные Камни. Он знал это, однако сумел обмануть себя, убедить в том, что она только будет носить их, когда повзрослеет, но не сейчас. За всю долгую историю Крови только горстке ведьм довелось носить Черный, и они все были одарены им после принесения Жертвы Тьме. Никто не получал этот камень по Праву рождения.

Глупый самообман, конечно, — особенно если учесть, что доказательства все время были у него перед глазами. Джанелль была способна на многое, о чем остальные люди Крови и мечтать не смели. Она отыскала Повелителя Ада и убедила его стать ее наставником. Некоторые черты характера и магии Джанелль были одновременно захватывающими и пугающими.

Черный по Праву рождения. Она носила Черный по Праву рождения. Благая Тьма, во что же она превратится, когда принесет Жертву?!

Деймон снова открыл глаза и увидел маленькую белую фигурку, медленно идущую по тропинке сада. Он открыл окно и мгновенно промок под ледяным дождем, но не обратил на это внимания. Деймон тихо, но резко свистнул, отправив сигнал на звуковой нити маленькой фигурке.

Она покорно повернулась к нему и подошла к его окну.

Деймон перегнулся через подоконник, когда Джанелль медленно поднялась вверх, поймал ее за руки и втянул в комнату. Усадив девочку на пол, он закрыл и запер окно, а затем задернул шторы. Тогда Деймон посмотрел на нее, и сердце сжалось от боли.

Она стояла, дрожа, вода капала на ковер, а в глазах застыла боль. Ночная рубашка, босые ноги и голые руки были покрыты грязью.

Деймон взял ее на руки и отнес в ванную. Весь день Джанелль была непривычно тиха, и он боялся, что она заболела. Теперь же приходилось опасаться шока. Под глазами были темные круги, и, похоже, девочка не понимала, где находится.

Деймон наполнил ванную водой и попытался снять с Джанелль промокшую ночную рубашку, но она помешала ему.

— Нет, — слабо произнесла она, пытаясь одернуть подол.

— Я прекрасно знаю, как выглядят девочки! — рявкнул он, срывая ночнушку и сажая Джанелль в ванну. — Сиди здесь, — велел он, угрожающе наставив на нее палец. Она покорно прекратила попытки выбраться.

Деймон направился в спальню и нашел бутылку бренди и стакан, которые спрятал в нижнем ящике комода. Вернувшись в ванную, он присел на краешек, налил немного в стакан и вручил его девочке.

— Вот, выпей это, — велел он.

Под его пристальным взглядом Джанелль отхлебнула немного и скривилась. Тогда он сам поднес бутылку к губам и сделал большой глоток.

— Пей, — сердито повторил Деймон, когда девочка попыталась вернуть ему стакан.

— Мне это не нравится.

Впервые он слышал, чтобы ее голос звучал так по-детски беззащитно. Ему захотелось закричать.

— Что… — Но он понял. Внезапно все стало ясно. Грязь, руки в порезах от попыток вскопать твердую, мерзлую землю… Он понял.

Деймон сделал еще глоток бренди.

— Кто?

— Роза, — пустым, бесцветным голосом ответила Джанелль. — Он убил мою подругу Розу. — В этот миг в ее глазах вспыхнул жестокий, неприрученный свет, и губы изогнулись в жалкой, горькой улыбке. — Перерезал ей горло, потому что она отказалась лизать леденец. — Ее глаза на миг скользнули к его паху, а потом неспешно поднялись к лицу. — Вы так называете это, Князь?

Деймон почувствовал, как судорожно сжалось горло. Кровь пульсировала в ушах, оглушая его, как яростный прибой, хлещущий по скалам. Было очень, очень трудно дышать.

Замогильный голос. Полуночный, беспредельный, древний, гневный голос с ноткой безумия. Он ему не померещился тогда. Деймон слышал его на самом деле.

Черный по Праву рождения.

Ведьма.

Она хотела убить его, потому что он был мужчиной. Приняв это, стало легче успокоиться.

— Это называется пенис, Леди. Я не привык использовать эвфемизмы. — Он помолчал немного. — Кто убил ее?

Джанелль отхлебнула немного бренди.

— Дядюшка Бобби, — прошептала она, начав раскачиваться взад и вперед. По щекам струились слезы. — Дядюшка Бобби.

Деймон забрал стакан из ее рук и поставил его на пол. Ему было все равно, пусть убивает его, пусть возненавидит за то, что посмел к ней прикоснуться. Он поднял Джанелль из ванной на руках и прижал к себе, убаюкивая, позволяя ей выплакать свое горе до тех пор, пока не осталось больше слез.

Почувствовав наконец, что ее дыхание выровнялось, Деймон понял, что она, окончательно измучившись, провалилась в сон. Тогда он завернул девочку в полотенце, отнес в ее комнату, нашел чистую ночную рубашку. Надев ее на Джанелль, Деймон положил бедняжку в постель. Понаблюдав за ней несколько минут, желая убедиться в том, что она действительно заснула, он вернулся в свою комнату.

Деймон бродил туда-сюда по ковру, глотая бренди и чувствуя, как стены сжимаются и давят на него.

Дядюшка Бобби. Роза. Леденец. Откуда она узнала? Джанелль, должно быть, знала об этом весь день и специально дожидалась ночи, чтобы посадить живое напоминание о смерти? Весь день, пока Роберт Бенедикт был дома.

«Если правильно спеть для них, то цветы назовут тебе имена тех, кто ушел».