— Хочешь пить, Яси? — певуче промурлыкала Зуультах, опустившись на плоскую поверхность «мраморной леди». — Надеюсь, не откажешься от сливок?

Она распахнула полы халата и раздвинула ноги, открыв темный треугольник волос.

Хлыст стегнул плечо.

— Твоя награда, Яси. Твое удовольствие.

Красные полосы на сером. Красные полосы и темный треугольник.

— Внутрь, ты, ублюдок! — Свист хлыста, удар, порез на спине, возле крыла.

Внутрь, внутрь, внутрь — в серый цвет. На губах влага. Язык покорно движется. Внутрь, внутрь. Все глубже в боль, во влагу, в темноту, темноту, темноту… В боль, искаженную и превращенную в блаженство, осколки стекла, извращение… Влага и тьма, тьма с полосами красного, голод, боль… Кипит алый огонь, поднимается… Эбеново-серый поднимается стеной, голод, голод, зубы, наслаждение, боль, стоны, стоны, зубы, наслаждение, поднимается, кипя… Боль, наслаждение, стон, голод, зубы, стон, зубы, крики, крики, крики… Красный, красный, красный цвет, горячий красный цвет, кипит, бежит… освобождение.

Люцивар покачнулся, не в силах понять, что происходит. Зуультах каталась по полу, крича не переставая. Он попытался слизнуть влагу с губ, но что-то мешало. Повернув голову, он выплюнул это.

Долгое время, пока стражники барабанили в закрытую дверь, а Зуультах кричала, он смотрел на крошечное нечто, которым его зубы пытались утолить голод. Сначала он не понял, что это. Однако, когда его обвисший член наконец выскользнул из отверстия в мраморе и он увидел источник красного цвета, Люцивар поднял голову и испустил воющий, дикий смех.

3. Террилль

— У тебя посетитель, — резко бросил Филип, складывая кучу бумаг в аккуратные стопки. Он занимался этим только в том случае, если был чем-то раздражен.

Деймон удивленно поднял бровь:

— Вот как?

Филип бросил взгляд в его сторону, избегая при этом смотреть на ненавистного человека.

— В золотом салоне. И побыстрее, если можно. У тебя сегодня весь день расписан по минутам.

Деймон скользящей походкой направился в золотой салон. Ментальный запах, присущий только одному человеку, ударил в нос еще до того, как он открыл дверь. Надев привычную маску ледяного равнодушия и заперев свое сердце на замок, Деймон вошел в комнату.

— Лорд Картан, — скучающим тоном протянул он, закрыл дверь и прислонился к ней, засунув руки в карманы брюк.

— Сади. — В глазах Картана горело злобное удовольствие. И все же он нервно отступил на шаг.

Деймон спокойно ждал, наблюдая за тем, как Картан меряет шагами комнату.

— Возможно, никто тебе не удосужился или не осмелился рассказать, поэтому я решил сообщить лично, — произнес посетитель.

— О чем?

— Яси.

Предвкушение, светящееся в глазах Картана, заставило Деймона насторожиться. Сердце забилось чаще, во рту пересохло, но он небрежно пожал плечами.

— В последний раз, когда я что-либо слышал о нем, он служил Королеве Прууля. Зуультах, верно?

— Очевидно, ей он послужил куда лучше, чем когда-либо кому-либо, — с неизъяснимым злорадством протянул Картан.

«Переходи к сути, ты, маленький ублюдок».

Картан вновь принялся расхаживать по комнате.

— История не вполне ясная, как ты понимаешь, но, похоже, находясь под воздействием довольно солидной дозы шаффрамате, Яси обезумел и укусил Зулльтах. — Картан издал высокий, тоненький, нервный смешок.

Деймон вздохнул. Крутой нрав Люцивара был всем известен. Он и в лучшие времена был жесток и непредсказуем. А под влиянием шаффрамате…

— Ну, укусил. Она уже далеко не первая.

Картан снова расхохотался. В его смехе появились истерические нотки.

— Ну, вообще, наверное, было бы правильнее сказать, он ее обрил. Теперь она никого не сможет оседлать ради своего удовольствия.

Нет, Люцивар, нет, только не это… Благая Тьма, пожалуйста…

— Они убили его, — без всякого выражения произнес Деймон.

— Нет, ему не настолько повезло. Зуультах именно так и собиралась поступить, когда наконец-то пришла в чувство и осознала, что он сделал с ней. Мало того, он убил десятерых лучших охранников, пока они пытались приструнить его. — Картан вытер выступивший на лбу холодный пот. — Притиан вмешалась сразу же, как узнала об этом. По какой-то идиотской причине она по-прежнему считает, будто в конце концов сможет приручить его и сделать племенным жеребцом. Однако Зуультах, разумеется, не собиралась просто так отпускать его, без наказания. — Картан подождал, но Деймон не желал заглатывать наживку и задавать вопросы. — Она отправила его в соляные шахты.

— В таком случае она его убила. — Деймон открыл дверь. — Ты был прав, — слишком мягко произнес он, повернувшись к Картану. — Никто больше не осмелился бы рассказать мне об этом.

Он закрыл дверь совершенно беззвучно, и весь дом содрогнулся от раскатившейся тишины.

У него больше не было слез, и Деймон чувствовал себя таким же сухим, как пустыня Арава.

Люцивар был эйрианцем. Он не выживет в соляных шахтах Прууля. В тех туннелях, с вездесущей солью и жарой, нет места даже на то, чтобы расправить крылья, нет нормального воздуха, чтобы осушить пот. Есть не менее дюжины веществ, повреждающих тонкую мембранную кожу, разъедающих ее до дыр. А без крыльев… Без своих крыльев эйрианский воин — ничто. Люцивар однажды сказал, что лучше бы потерял яйца, чем крылья, и это была далеко не шутка.

Ох, Люцивар, Люцивар… Его храбрый, высокомерный, глупый брат… Если бы он только принял предложение, то эйрианец сейчас скользил бы в Потоках Аскави, рея сквозь сумрак в поисках добычи. Но они ведь прекрасно понимали, что может дойти до этого. Самое мудрое решение для Люцивара — как можно быстрее покончить со своими мучениями, пока он еще невредим и не лишен своей силы. Его с радостью примут в Темном Королевстве. Деймон был уверен, что так и будет.

— Люцивар… — прошептал он. — Люцивар…

— Они все искали тебя.

Деймон не слышал, как она вошла, что, впрочем, было неудивительно. Его не удивляло даже то, что Джанелль вообще ухитрилась войти, хотя он запер дверь библиотеки.

Деймон подвинулся немного на диване и протянул руку, глядя, как маленькие, тонкие пальцы переплетаются с его собственными. Это мягкое прикосновение, полное сочувствия и понимания, было настоящей пыткой.

— Что с ним случилось?

— С кем? — спросил Деймон, силясь побороть свое горе.

— С Люциваром, — с непоколебимым терпением уточнила Джанелль.

Деймон узнал это странное, пугающее выражение ее лица и голоса — Ведьма, сосредоточивающая все свое внимание на нем. Он поколебался мгновение, а затем заключил девочку в объятия. Ему нужно было чувствовать ее, ощущать тепло тела, получить доказательство того, что принесенная жертва того стоила. Он даже не понял, как и когда слезы вновь выступили на глазах.