— Ну, дорогуша, — недоуменно пожал я плечами, — называть тебя котиком у меня как-то язык не поворачивается. Ты все-таки киска…

Лара поглядела на меня исподлобья. Определенно, повязка на левом глазу ее украсила бы. Черная строгая повязка.

— Пока вы в очередной раз, сударыня, лежали в сумеречных руинах бессознания, я…

Замолчал. Нет, скажу чуть позже. Она наверняка меня хочет спросить про своего Пашечку… Все-таки всучил Ларе листок.

— Я много чего сделал. Ты все же ознакомься.

Лара взяла бумагу, прочитала вслух:

— Список мероприятий… Это что?

— Это список мероприятий. То, что нам надо сделать. Читай, читай.

— Список мероприятий, намеченных на ближайший месяц, — стала читать Лара. — Во-первых, проект «Двери», уничтожение установки… Слушай, я согласна. Согласна и могу, если хочешь, подпись свою сразу поставить. Только давай для начала решим с севером. Дракон, которого он хочет вырастить… Это будет смерть. На самом деле смерть, как ты не поймешь! Ты зачем вообще с нами пошел? Ты почему здесь?

— Читай сначала, — потребовал я и немного подпустил в голос угрозы. — Это важно. Или будем спорить, кто тут главный?

— Да не будем мы спорить, — поморщилась Лара. — Не будем. Ты главный. Ты. Успокойся.

— Я спокоен. Читай программу.

Лара стала читать. Программа небольшая, но Лара изучала ее достаточно долго.

— Видишь ли, Лара, мы недавно разнесли Деспотат. Сожгли его, разметали, ничего не осталось. И во время данного мероприятия я наткнулся на несколько странных вещей. Например, на нанощиты.

Лара не отрывалась от бумаги, а я продолжал говорить. Надо же, чтобы она поняла.

— Нанощиты, наножилеты. Совсем новая технология. Откуда тут наножилеты? Я уж не говорю про листовки. Думаю, Ван Холл готовит вторжение. Или что-то в таком духе. Иначе зачем сюда сбрасывает оружие и амуницию? Чтобы мы тут переубивали друг друга? Так что надо с ним разобраться. Пока не поздно. Ты меня не слышишь, Лара?

Она сложила бумагу и протянула ее мне.

— Согласна, надеюсь? — спросил я.

— Да… — произнесла Лара задумчиво, — согласна. Сам сочинил?

— Да нет, я же тупой, такого не могу сочинить, это так…

— Не обижайся. — Она мне руку на плечо положила вдруг.

А я и не обиделся. Солдат на ребенка не обижается. На ребенка, на женщину, бородулю, умственно отсталого баяниста… Да он вообще ни на кого не обижается.

— Просто очень похоже, — сказала она. — Ты так пишешь…

Спросит или не спросит?

Не спрашивала. Забавно. Но я видел, что ей хочется спросить. Видно же, когда человек мается.

Но сам я ей ничего не скажу. Пусть страдает. Все страдают, она тоже.

— На что похоже? — нахмурился я.

— Ну, на стиль такой… с канцеляризмами. — Не сказала, что на Перца. — Гоголь так писал.

— Спасибо за комплимент. Гоголь хороший был писатель, «Вия» написал.

Лара снова принялась на меня пялиться.

— Надо начинать, — продолжал я свое. — Начинать работать по списку. Только вот не знаю, как приступиться. Не посоветуешь?

— Что?

— Ну как что? Что предпринять. Попасть мы туда, в тот мир, без Перца не можем, а Ван Холла не остановить…

Это я с провокативными целями сказал. В смысле спросит — не спросит, почему без Перца. Не спросила. Нервы крепкие.

— И все-таки… — Лара смотрела мимо меня. — Все-таки лучше вернуться…

Я приложил палец к губам.

— Что опять?

Шагнул к ней, взял за руку.

— Эй! — испугалась. — Чего с тобой опять?

Но я уже тащил ее.

— Куда мы… Куда ты меня тащишь?

— Вон в те заросли, — указал я. — В шиповник.

— В какой еще шиповник? Зачем?

— Нужно. — Я увеличил тягловые усилия.

А она принялась слегка упираться. Я не удержался.

— Сударыня, вы волнуетесь совершенно зря, я не испытываю по отношению к вам никаких матримониальных перспектив, можете не надеяться. Видите ли, мое сердце уже отдано Алисе Ступоходовой, и мы с ней собирались обвенчаться в скромной сельской церквушке…

— Чего? — одуревше спросила Лара.

— В сельской церквушке обвенчаться, а потом на перекладных в Биарриц рвануть. С колокольчиками, с бубенцами… Там нас ждет моя мать — милая старушка, между прочим, столбовая дворянка, — она благословит нас. И мы будем жить долго и счастливо на побережье. Детей у нас будет пять. Моя мать будет воспитывать их в духе послушания и любви…

— Какая еще мать?

— Мать-моржиха.

— А, гонишь… — догадалась Лара.

Я шагнул в шиповник, проложил себе путь грудью, как рыцарь, Лара волоклась за мной. Через триста метров шиповника мы оказались на проплешине, поросшей коротенькой аккуратной травой. Здесь перекатывался маленький ручеек, а рядом с ручейком, в самом центре полянки, стоял железный ящик с просверленными дырками размером в палец.

Лара как тот ящик увидела, так сразу и остановилась, будто в глине застряла. И меня остановила — схватила за руку крепко. Руки у нее сильные. Сколько раз замечал — руки у девчонок тощие, никаких мышц вроде нет, а как ладошку сожмут, так мало не покажется. В девчонках сила какого-то другого рода, внутренняя, что ли…

— Это что? — спросила она. — Что это?

— А ты не чувствуешь?

Лара не ответила.

— Странно, — удивился я. — Странно… После фокуса с медведями… Ты что, правда не чувствуешь?

Она смотрела на железный ящик. Правой рукой ухватилась за шиповниковый куст.

— Сюрпризец тебе, — усмехнулся я, — ко дню рождения. У тебя когда день рождения? Так это от меня подарок. Кстати, ты бы перестала ломать зеленые насаждения, а? К тому же вредно для здоровья.

Лара бросила куст, поглядела на свою руку. И я тоже посмотрел на руку. На свою.

— Ты лучше там постой, — сказал я, — поодаль. Минуточку…

Приблизился к ящику, открыл замок, сбив его ботинком. Объявил:

— Дамы и господа! Сейчас вам будет явлено величайшее чудо природы! И даже больше — чудо Вселенной! Внимание! Внимание! Вот и он — воин зла! Валькирия, кровь войны, бестия морталес! Любуйтесь! За просмотр полтора доллара, для детей и слабоумных пятьдесят центов! Проходите, сударыня, не стесняйтесь!

После чего пнул по ящику и отпрыгнул в сторону.

Он был черным. Как уголь. Чернее даже. Размером с кошку. Лапы, худое и острое тело, хвост с блестящим железным шипом. Он медленно выполз и огляделся. Чем-то действительно похож на птеродактиля. Крылья не развитые, как игрушечные. Засохшие лоскутки черной кожи вокруг пасти. Красные глаза. На зеленой траве — как клякса. Клякса, вытекшая из черной дыры. Сидел, только глаза поблескивали. И толстый металлический прут вокруг шеи. К пруту приварена цепь, уходящая в ящик.