– Разумеется.

– Стоимость этого камня превышает сумму уже собранного банка. Мне не удастся вас отговорить?

– Нет.

– Что же, – месье Элуар пожал плечами, видимо, осознал, что с моей решимостью ему не сладить. – В таком случае добро пожаловать в игру.

Я села за стол и расправила платье. Как раз в этот миг в залу вошел Ивар, изумленно вскинул брови.

– Графиня де Ларне?! Безумно рад, что вы снова с нами!

– Благодарю, месье Раджек.

От меня не укрылось, как пристально посмотрел на него Альмир. Напряжение над столом сгущалось с каждой минутой. Казалось, в воздухе проскакивают крохотные искры, покалывающие кожу. Опасность и азарт. Едва заметные взгляды, которыми обменялись Евгения и намийец. Среди лишившихся карточек, помимо меня, нашелся еще один желающий продолжить игру – седовласый граф, не смирившийся с тем, как ловко его обставил Рэм. Он принес чеки на крупные суммы, которым тоже надлежало влиться в банк, но больше благотворителей-смельчаков не нашлось, поэтому мы остались всемером. Стоило распорядителю закрыть дверь, месье Элуар поднялся, перелистывая между пальцами колоду и тасуя карты с поразительной ловкостью.

– Господа, приступаем к завершающему этапу.

Карты ложились на стол, у меня же было странное чувство… Нечто похожее я испытывала на башне в Мортенхэйме, когда впервые за многие годы позволила себе освободить истинную силу и начертить собственной кровью винехейш, с удивительной точностью определивший мою судьбу.

«Я тебя не подведу».

Не знаю, кому я это сейчас говорила: себе, мужу или камню, который едва уловимо поблескивал тоненькими мерцающими прожилками, тянущимися к моей силе.

Впрочем, камню все равно.

А вот мне нет.

И Анри тоже.

Поэтому я выиграю.

Спасибо Ивару, за несколько партий мне удалось вернуть себе часть карточек. Это позволяло самую капельку свободней распоряжаться проходными ставками. Первой нас покинула виконтесса Луазо: в противоборстве с графом что-то упустила и оказалась вне игры. За ней последовали Рэм, потерпевший поражение в схватке с Альмиром, сам граф – которому Евгения изящно отомстила, прибрав к рукам все его чеки, и Ивар – тоже по ее милости. Мы остались втроем.

Едва взглянув в карты, графиня сделала ставку.

Моя комбинация была тридцать один, но, вспоминая совет Ивара, я весьма достоверно вцепилась пальцами в стол. Собрала часть отыгранных карточек, перекрывая ход Евгении, подвинула в банк. И чудом не закусила губу от восторга, когда Альмир поставил все.

Мы выложили карты: и ведь у него были неплохие шансы – двадцать девять.

Альмир приложил руку к сердцу, что в Намийе означало высшее почтение. Вот только улыбка его – язвительная, холодная, на чувственных полных губах говорила об обратном.

Он был уверен в победе Евгении.

И всем своим видом сообщал, что ждет этой минуты.

Я сгребла карточки поближе к себе: увы, это не отменяло того, что в партии с Евгенией мне придется разыграть алаэрнит. Я сама внесла его в банк, сделав залогом своего участия. Тем не менее наблюдать, как мрачнеет намийец, было приятно. Вдвойне приятно, потому что своими ушами слышала его «комплименты».

Исхода нашей схватки ждали все. Я то и дело ловила на себе внимательные взгляды: не только Евгении, но и вышедших из игры. Даже месье Элуар посматривал временами, хотя дилеру положено оставаться бесстрастным. Впрочем, он и оставался – прочесть по его глазам хоть что-то не представлялось возможным.

Несколько партий мы с графиней мило перебрасывались карточками. В воцарившейся тишине слышались только легкое шуршание да наши голоса, когда мы делали ставки.

А потом Евгения заглянула в карты, и меня обожгло: что-то похожее, едва уловимое промелькнуло на ее лице, когда я поднималась по стеночке в ее спальне. Злое торжество?.. Уверена в выигрыше или очередная обманка? Что, если ей действительно повезло?

Моя рука замерла над картами: какая бы комбинация ко мне ни пришла, она останется неизменной. Загляну в нее – и потеряю последние несколько секунд надежды. Надежды на что?.. Я обвела взглядом собравшихся и облизнула пересохшие губы. Сейчас ход Евгении, и если она поставит все, мне придется ответить всем.

Медленно, точно они весили каждая по десять фунтов, приподняла карты над столом. Словно заглянула в самое сердце тьмы, да так там и осталась.

Не знаю, как я выглядела в те секунды. Не знаю, что сделала или чего не сделала.

– Ставлю все, – раздался над столом мелодичный голосок Евгении.

– Вскрывайтесь, – голос месье Элуара.

Графиня улыбнулась, повернула карты рубашками вверх.

Двадцать три.

Действительно повезло.

Я подвинула свои ближе. Руки неожиданно задрожали.

И медленно выложила на всеобщее обозрение.

Тридцать четыре.

Тише было, только когда Эльгер представил нас с Анри лично. Даже сердце ненадолго остановилось, словно погрузившись вместе со мной за грань.

– Поздравляю, мадам Феро. Вы выиграли.

Месье Элуар даже коротко улыбнулся, но чувств в этой улыбке не было. Зато в глазах Евгении их было море: море пламени, в котором можно спалить не только меня, но и всю Вэлею. Она улыбнулась через силу, взглянула на Альмира, и намийец подскочил, словно ужаленный. Отодвинул графине стул, подал руку, и они вместе вышли из игровой. Следом за ними поспешила виконтесса, взгляд у нее был какой-то потерянный.

– Поздравляю! – Ивар хлопнул в ладоши. – Если никто не возражает, я тоже пойду.

Мне самой отчаянно хотелось вцепиться в его локоть, но где-то на задворках сознания, с которых до меня понемногу начинало доходить, что произошло, понимала: нельзя. Раджек вышел, а Рэм неспешно приблизился ко мне. Тепло улыбнулся.

– Поздравляю, леди Тереза.

Я уже готова была принять его руку, но тут в залу вошел Анри. Загорец отступил, позволяя мужу помочь мне подняться. Комната странно дергалась влево-вправо, в последнюю минуту я все-таки схватила со стола кольцо и сжала так, словно в алаэрните была запечатана моя жизнь.

Только когда мы приблизились к лестнице, меня повело.

Если бы Анри не удержал, свалилась бы прямо на ступеньки, а так просто на них уселась. Муж устроился рядом.

– Почему так тихо? – спросила, глядя прямо перед собой широко раскрытыми глазами.

– Сейчас четыре утра, – негромко произнес он. – Дай руку.

Я протянула дрожащую ладонь, и Анри поцеловал тыльную сторону запястья.

– Теперь вторую.

Мягко и неторопливо раскрыл мой кулак, разгибая один палец за другим.

Алаэрнит сиял так, что хотелось зажмуриться.