— Вы так говорите, будто российские власти не лечили больных, не оказывали помощь инвалидам и не ремонтировали больницы, но ведь это не так. Всё это делалось и делается…

— …Крайне плохо и в мизерных количествах, — уверенно закончил Березуцкий. — Власти называют это адресной помощью, и дороги они ремонтируют только тогда, когда по ним становится невозможно ездить. Только в России изобретён новый дорожный термин — «ямочный ремонт»! Вдумайтесь! Оказывается надо ремонтировать не все дороги, а только ямы на дорожном полотне. Бред! Вы знаете, почему в местных районных больницах огромное количество тяжелобольных? Не потому, что здесь плохая экология, а потому, что среди населения не проводится никакой профилактики, и лечение зачастую начинается тогда, когда болезнь входит в завершающую стадию. Вы не слышали, как кричат от боли больные в онкологическом отделении? Так пойдите и послушайте! Они кричат, потому что им нужен морфий, а бесплатных инъекций на всех не хватает. А теперь представь, что этим людям обещают решение всех проблем, но не в далёком коммунистическом или светлом капиталистическом будущем, а течении трёх-четырёх лет, и что для этого надо только проголосовать за отделение острова от России. Люди на собственном опыте знают, что в семье легче накормить одного ребёнка, чем десять, а Россия — многодетная пьющая семья, в которой на всех хлеба никогда не хватало. Ну, так как, будем отделяться или нет? — то ли в шутку, то ли всерьёз спросил Сашку олигарх.

— Наверное, будем, — серьёзно ответил Перепёлкин. — Только у меня есть сомнение, что жители острова с энтузиазмом окунутся в работу по превращению острова-каторги в остров политической свободы и экономического благополучия.

— Вы хотите сказать, что островитяне деградировали и разучились работать? Кое в чём Вы правы. К сожалению, правы! Российские власти время от времени делали слабые потуги на то, чтобы богатство России Сибирью прирастало, но всё ограничивалось краткосрочной и малорезультативной компанией, а до Дальнего Востока вообще никогда ни руки, ни деньги не доходили. Почему-то и царским властям и коммунистическим лидерам казалось, что если край богат, то он и развиваться обязан сам по себе, надо только туда больше людишек нагнать. Повторяю: это бред, или, как бы сказал вождь мирового пролетариата, архиглупость! Для реализации любой, повторяю, любой экономической программы, необходимы регулярные финансовые вливания. Порой затраты могут показаться огромными, но поверьте мне: пройдёт время и всё воздастся сторицей! Простите за банальность, но чтобы вырастить хороший виноград, надо сначала потратиться на сортовую лозу и не лениться её поливать. А в безводной степи растёт только верблюжья колючка, да и то не везде. В настоящее время жители острова — это жители гетто. Они бедны, малообразованны и мечтают уехать на Большую землю, туда, где есть хоть какие-то признаки цивилизации. Специалистов там сейчас крайне мало, но они потянутся на остров, и со временем осядут на нём, кто на время работы по контракту, а кто и навсегда, так как уровень жизни на острове в ближайший год будет выше, чем в Москве.

— И как Вы этого добьётесь? Промышленности на острове нет, рыболовный флот — развален!

— Вливаниями, мой друг! Регулярными финансовыми вливаниями, пока экономика острова не станет на ноги.

— Даже по приблизительным подсчётам — это большие, очень большие деньги! Они у Вас и ваших друзей есть?

Борис Исаакович ответил не сразу: сначала поставил опустевший бокал на мраморную каминную полку, потом двумя руками помассировал шею и только после этого повернулся к Перепёлкину:

— Время от времени, мой уважаемый друг и подельщик, я и мои друзья позволяем себе посещать лучшие казино мира. Так вот, ни я, ни мои друзья никогда не садятся за карточный стол без туго набитого бумажника, — улыбнулся Борис Исаакович и впервые за весь вечер посмотрел Сашке прямо в глаза.

От немигающего взгляда Сашка невольно поёжился, и поверил, что у людей, затеявших такую крупную игру, за душой может оказаться всё, что угодно: и золото Колчака, и копи царя Соломона, и постоянная готовность выстрелить ближнему в спину, если этого потребуют интересы дела.

Мне часто снится один и тот же сон: я снова курсант и нахожусь в военном училище, которое с успехом окончил пятнадцать лет назад. Однако я почему-то об этом забываю, и вновь ощущаю себя второкурсником в самый разгар летней сессии. Неожиданно я понимаю, что к предстоящему экзамену абсолютно не готов, и от этого открытия меня бросает в холодный пот. На душе становится тоскливо. В то же время я понимаю, что экзамен я всё равно сдам, но этому будет предшествовать целый день и целая ночь беспрерывной зубрёжки. Организм, словно предугадывая предстоящее над ним насилие, начинает сопротивляться, и я неожиданно ощущаю приступ тошноты. В течение всего странного сна я лихорадочно пытаюсь засесть за учебники, но дальнейший сюжет сновидения развивается крайне сумбурно и хаотично. За мгновенье перед тем, как проснуться, я вдруг понимаю, что моим планам выучить весь курсовой материал за одну ночь сбыться не суждено.

Психолог, с которым я делился ночными переживаниями, пояснил мне, что данное сновидение есть не что иное, как последствие психологической травмы, полученное мной в ранней курсантской юности из-за страха быть отчисленным из военно-учебного заведения по причине неуспеваемости.

Можно сказать, что ночные кошмары — мелочь, о которых настоящему мужчине стыдно заикаться, а не то что обращать на них внимание, но с момента приезда на Сахалин мне стало казаться, что всё происходящее вокруг не что иное, как повторяющийся сон. Состояние дежа-вю было на удивление стойким и не покидало меня. Мне казалось, что всё, что происходит на острове: неестественно бурный всплеск политической активности народных масс, лихорадочное накачивание островной экономики деньгами, экзальтированные, граничащие с истерией, выступления местных политиков, и формирование боевых подразделений под видом отрядов самообороны, я где-то уже видел. Но ответа на простой вопрос: где видел, я найти не мог.

Тем временем силовое подразделение «Закон и порядок» или, как любил нас называть Комиссар, «подразделение силовой защиты», росло и профессионально крепло на глазах. Личный состав свели в «звенья» численностью по десять человек, три «звена» составляли «мобильную группу», а три «мобильных группы» — «силовой блок». Что ни говори, а мне это очень напоминало армейскую структуру: отделение, взвод, рота.

И чем меньше времени оставалось до визита Президента РФ на остров, тем активней проходили полевые занятия. К моменту окончания моего обучения в качестве снайпера, силовое подразделение насчитывало три полноценных и хорошо обученных «силовых блока», а проводимые с нами полевые занятия проводились по программе армейских полковых учений. Практически каждый день проводились учебные стрельбы и занятия по рукопашному бою, на которых нас учили поражать противника в ближнем бою всем, что попадётся под руку, начиная от штык-ножа и кончая сапёрной лопаткой. При этом наши инструктора и командиры старательно избегали выражений «встречный бой», «военная операция», «уничтожение противника» заменяя их более обтекаемыми формулировками типа «боестолкновение с бандформированиями», «наведение конституционного порядка» и «активная локализация противостоящих сил».