Вечером 19 января петлюровцы уже входили в «заснеженный, темный и испуганный город»[822]. Петлюра привел в Киев около 900 штыков и 8 пушек, еще четыре орудия захватили в бою с большевиками. И эти войска решили исход сражения за «Арсенал». 20 января артиллерия усилила огонь, снаряды разбивали толстые стены «Арсенала». Петлюра, взявший на себя руководство войсками на этом участке борьбы, начал артподготовку. Штурм был назначен на 21 января.

Известие о прибытии гайдамаков вызвало на заводе панику. Большевизированный отряд богдановцев, что воевал на стороне красных с самого начала восстания, в полном составе дезертировал. Своего предводителя, прапорщика Калениченко, солдаты убили.

Закончились медикаменты, не хватало патронов, не было и воды. Вместо нее бойцы уже не первый день растапливали снег. Е.Чайковский, участник обороны «Арсенала», писал, будто бы уже 20 января ревком собрал красногвардейцев на митинг, на котором было принято решение прекратить огонь и покинуть завод. После этого-де многие бойцы и начали покидать завод, пробираться по водосточному коллектору за пределы «Арсенала». Только часть бойцов почему-то приняли решение остаться. Но сообщение Чайковского о митинге и о решении покинуть «Арсенал» противоречит ходу событий. Завод продолжал сопротивление. Логично предположить, что 20 января среди защитников произошел раскол. Одни красногвардейцы, среди них был и Чайковский, по водосточным коллекторам пробрались к берегу Днепра, а оттуда каким-то образом (по льду? на лодках? или по мосту, об охране которого украинцы не позаботились?) попали на левый берег, в Дарницу. Там они соединились с войсками Муравьева. Другие, очевидно, просто разбежались. Эту версию подтверждает и солдат Владимир Сергеев, оборонявший «Арсенал»: «…рабочих много удрало»[823], – рассказывал он.

Тогда же покинул «Арсенал» Александр Горвиц, один из вождей повстанцев. По одной версии, Сашка Горвиц, как запросто звали его товарищи, отправился на Подол, чтобы установить связь с красногвардейцами и привести их на помощь «Арсеналу». Однако подольские красногвардейцы к этому времени почти все погибли (о чем Горвиц мог, конечно, и не знать). Согласно другой версии, он покинул завод, чтобы добыть медикаментов для раненых. Странная задача для командира. И если в самом деле было принято решение покинуть завод, то раненых нужно было эвакуировать, а не оставлять в ожидании медикаментов, которые в тех условиях достать было почти невозможно. Может быть, товарищ Горвиц просто не захотел погибать (его, еврея и комиссара, ждал не плен, а верная гибель) и постарался спасти себя для будущих сражений? Так или иначе, план товарища Горвица не удался. Очевидно, его встретили гайдамаки. Тело двадцатилетнего вождя арсенальцев и члена ЦИК Советов Украины будет спустя несколько дней найдено на берегу Днепра.

К 21 января на заводе еще оставалось около двухсот красногвардейцев. Кроме того, их поддерживали солдаты понтонного батальона, расквартированного неподалеку от «Арсенала». Январский день короток, украинцам нужно было успеть захватить завод до наступления сумерек. И они хорошо подготовились к бою. Артиллерией в тот день командовал генерал-майор Василий Фадеевич Кирей, опытный русский артиллерист. Вряд ли он, будущий белый генерал, будущий начальник артиллерии легендарной Дроздовской дивизии, так уж сочувствовал петлюровцам. Очевидно, они просто были для него меньшим злом.

Украинцам очень не хватало квалифицированных артиллеристов, что не раз проявилось во время январских боев 1918-го. Поэтому помощь русского артиллерийского генерала была так важна. И Кирей был далеко не единственным русским офицером-артиллеристом, который в январе 1918-го перешел на службу Украине. Отдельной конно-артиллерийской батареей Гайдамацкого коша Слободской Украины командовал полковник Алексей Алмазов. Этот русский офицер, георгиевский кавалер будет служить Украинской республике все годы Гражданской войны, участвовать во многие кампаниях вплоть до 1921 года.

В сектор обстрела украинской артиллерии попал памятник полковнику Искре и Василию Кочубею. Оба были и остаются героями в русской истории (писали на Мазепу доносы, предупреждали царя Петра об измене гетмана), в глазах же украинского националиста они изменники. Петлюра велел артиллеристам стрелять так, чтобы не повредить памятник. Пусть, мол, украинцы будущих поколений «посмотрят на предателей Украины»[824].

Артиллеристы свое дело знали. Памятник не пострадал, зато в стенах «Арсенала» была пробита большая брешь. Казармы понтонного батальона обстреляли дымовыми снарядами, создав густую дымовую завесу для атаки. Петлюра крикнул командиру червонных гайдамаков: «Атаман Волох, начинайте! Ну, гайдамаки, с Богом! Вперед знамя!»[825] Гайдамаки быстро завладели казармами, все неприятельские солдаты сдались в плен. Их убивать не стали, только посадили в подвал.

Затем настал черед «Арсенала». Украинцы наступали тремя штурмовыми колоннами. Первую (400 штыков – червонные гайдамаки, наливайковцы, 2-й курень богдановцев) возглавил сам Петлюра, вторую (250 штыков – гордиенковцы) – отличившийся в уличных боях Всеволод Петров, третью (500 штыков – сечевые стрельцы, черные гайдамаки, дорошенковцы) – командир черных гайдамаков сотник Блаватный.

Красногвардейцы встретили атакующих огнем, значит, патроны у них еще оставались. Всеволод Петров, человек достаточно образованный, описывал происходящее даже поэтично: «Московская улица около Арсенала вся покрыта стеклом от разбитых окон, а на нем несколько трупов. Черная струя мазута, что вытекает из разбитого бака-резервуара, течет и на улицу; один труп подплывает: знакомая уже картина правления сурового бога войны – Вотана»[826].

В первую очередь деблокировали 1-й курень полка имени Хмельницкого, что сражался в окружении с первого дня восстания. Этих богдановцев и командира куреня Александра Шаповала чествовали как героев. Накормили их борщом да отправили отдыхать.

Положение красногвардейцев было безнадежным. Наконец они решили сдаться и вывесили белый флаг. Революционный солдат Владимир Сергеев оставил интереснейшее описание этой капитуляции. По его словам, гайдамаки с белогвардейцами поставили около ворот «Арсенала» броневик и предложили выходить по двое. Но как только первые «три группы по 2 человека вышли из ворот на улицу, заиграла военная музыка, похоронный марш, и сейчас же эти рабочие были расстреляны из пулеметов»[827]. Оставшиеся, видя коварство гайдамаков, возобновили огонь по противнику и убили будто бы до тридцати врагов. Но гайдамаки все равно «ворвались в Арсенал и, не щадя рабочих, стали расстреливать и разрывать их на части. В то время расстреляли человек восемьдесят, трупы прикрыли брезентом, а остальных оставшихся в живых под усиленным конвоем повели на гауптвахту. По дороге расстреливали, некоторым распарывали даже животы. На улицах валялись руки и ноги убитых. Солдат, которых застали в то время в “Арсенале”, не расстреливали, а арестовывали и отправляли на гауптвахту. Там эти бедные сидели до освобождения, не евши и не пивши, туда же было посажено много раненых, участь которых была такой же»[828].