Иннис сейчас приходится еще хуже. Разведка в лице Марты донесла, что ее атаковали в три раза больше прихлебателей.

Помнят они Абигейл, еще как помнят, и надеются, что Иннис окажется такой же любительницей нарядов и балов.

Это они, конечно, зря, но разочаровать мы их всегда успеем.

Вот и Храм.

Сияние золота и свечей, витражи и зеркала, Шимарис в новом балахоне из белой ткани, довольный и улыбающийся.

— Она хорошая девушка, ваше величество. Вы будете счастливы.

От него исходит такая волна силы, что мне становится почти физически неудобно. Все‑таки мы достаточно разные и наша сила разной природы. Вне Храма мне легче, но здесь и сейчас свет особенно агрессивен.

— Я тоже на это надеюсь.

Я готов тащить свой груз, я не свалил его на чужие плечи, я все выдержу. Но неужели я не могу позволить себе хоть капельку счастья?

И когда я вижу Иннис — я слова не могу вымолвить от восторга. Графиня Андаго плывет ко мне в облаке льдисто — голубого шелка, в черных волосах сверкают сапфиры, но еще ярче сияют ее глаза.

Этого чувства я еще ни разу не видел.

Она меня и правда любит. Вот такого, какой я есть. Полудемона, с хвостом, клыками и всеми моими бедами и тяготами. И не променяет ни на кого другого, не обманет, не ударит в спину…

Я медленно опускаюсь на одно колено и подаю ей руку.

И тонкие пальчики Иннис ложатся в мою ладонь. Они слегка подрагивают, ей страшно… мы вместе.

И вместе — мы справимся с любой бедой.

Поднимаюсь и касаюсь ее руки поцелуем.

Я готов служить вам, моя королева.

Шимарис обводит всех торжественным взглядом. Становится тихо — тихо, и в этой тишине он медленно начинает.

— Светлые братья и сестры, дети Сияющего, сегодня мы собрались здесь….

Спину щекочет чей‑то злой взгляд, но не буду же я сейчас оборачиваться? Марта тихо всхлипывает. Помнится, на нашей свадьбе с Дариолой она и слезинки не проронила. Впрочем, не стоит сейчас об этом думать. Снег стаял и ручьи унесут грязь в Великий Океан.

Мы с Иннис меняемся браслетами — и наконец‑то Шимарис объявляет нас мужем и женой. И даже милостиво разрешает поцеловаться.

Что мы и делаем.

А потом выходим из Храма на солнце.

Вокруг шум.

Кричат что‑то люди, бросают букеты…

Другой не услышал бы. Обычный человек не смог бы учуять это. Но я все‑таки некромант и полудемон. И именно меня словно толкает в грудь волна яростной ненависти.

— Сдохни, тварь…

Это сказано тихо, так тихо, что даже стоящие рядом не смогут услышать. Но я‑то вижу.

И фигуру в маске, которая поднимает руку, и амулет, который готов взорваться злым, коварным заклинанием, и даже — куда направлен удар.

В груди Иннис.

Она еще пока не видит, она улыбается, а я словно бы проживаю еще одну жизнь за эти доли секунды.

Я знаю, что это за заклинание. Инннис его не выдержать, ни один человек не сможет. И сейчас оона…

А я останусь один.

Власть?

Богатство?

К чему мне это все — без нее?!

И я тоже — без нее?

НЕТ!

Это слово — единственное, что проносится у меня в голове, когда я делаю шаг вперед, заслоняя жену. И заклинание ударяет меня в спину.

Кажется, я чувствую боль.

Кажется, я машинально принимаю демонический облик.

А, не все ли равно?

Последнее, что я вижу — глаза Иннис. Она жива.

Все хорошо, любимая…

* * *

Иннис никогда не чувствовала себя такой растерянной.

Она была так счастлива, выходя из Храма. А потом все переменилось в единый миг.

Когда Алекс шагнул вперед — и вдруг начал оседать на землю, принимая облик демона. Метнулась вверх по телу чешуя, закатились голубые глаза, скользнули когти, превращая ее юбку в лохмотья.

Она даже подхватить его не успела.

Только и смогла, что упасть рядом на колени, закрывая собой.

Зато не растерялся канцлер.

— Стража! Взять!!!

Убийца и не пытался удрать. Стоял и смотрел, скрестив руки на груди. И ему весьма повезло, что первыми до него добрались стражники. Схватили, поволокли, награждая по дороге пинками…

— Мальчик мой!!!

Марта падает рядом на колени. Касается шеи короля — и чуть расслабляется.

— Он еще жив!

Рядом опускается канцлер.

— Сияющий! Что с ним!?

Как Иннис смогла шевельнуть языком? Как ей в голову пришло такое?

Она и двадцать лет спустя не ответила бы на этот вопрос. Но сейчас…

— Я маг воздуха. И знаю это заклинание. Это вроде проклятья, чтобы человек стал похож на демона, на нечисть и нелюдь.

— Но почему?!!

Марта уже пришла в себя и отвечает звонко и громко, так, что слышит вся площадь.

— Вы же поняли, Моринар, что целились не в короля. В королеву. Он ее собой закрыл, потому что любит больше жизни. А если бы на глазах у всего народа королева превратилась в чудовище… что было бы?

Моринар судорожно сглатывает.

— Я п — понял.

На клочья бы разорвали, не иначе.

Иннис прикусывает губу, понимая, что сейчас Алекса придется поднять — и нести. Мимо людей, мимо…

Светлый Шимарис выходит ихз Храма. Склоняется над королем.

Кажется, он все слышал?

Иннис судорожно ищет хоть что‑то вроде оружия. Она никому не даст прикоснуться к своему мужу! Никому!

Никто не посмеет…

Раньше пусть перешагнуть через нее.

Но вместо этого Шимарис поднимает руки.

— Братья и сестры мои в Свете! Дети Сияющего! Помолимся же, чтобы нашего короля удалось спасти!

И все площадь, забитая народом, все, как один человек, начинают опускаться на колени, творя символ Сияющего.

Что бы там ни думал Алекс — его любят. Он стал хорошим королем.

Тем временем тело короля подхватывают два дюжих стражника — и кое‑как перекладыывают на плащ. Вторым накрывают его сверху, чтобы никто лишний раз не видел. Впрочем, лицо не закрывают, так что перешептывания сопровождают Иннис всю дорогу через площадь.

— Ужас‑то какой!

— Бедная королева!

— Вот ведь любовь…