другу обо всем, что увидел и услышал в управлении.

Бачило сосредоточенно слушал друга. Раза два он хотел было задать вопрос, но сдерживал нетерпение.

— Вот это новость! — воскликнул он, когда Уча закончил свой рассказ. — Это же... это же... как тебе сказать... ну потрясающе! Кому пришла в голову такая великолепная идея? — потирал руки от возбуждения Антон.

Вконец сморенный событиями сегодняшнего дня, полного радости и волнений, Уча медленно раздевался. Он постеснялся сказать другу, что эта «великолепная идея» принадлежала ему, Уче.

— Да никому вроде бы... На совещании все высказались... Да, чуть не забыл, Бондо заболел, «Комсомолец» не будет работать ночью.

— Что стряслось с Бондо?

— Лихорадка трясет беднягу.

— Неприятная штука, черт...

— Я тебе должен одну вещь сказать, Антон...

— Так скажи, что там еще? — встревожился Антон.

— У Бондо высокая температура. Я не смог оставить его без присмотра.

— Еще бы! Ну и что?

— Ты знаешь, кто за ним присматривает?

— Кто же?

— Твоя Цисана...

— Вот и прекрасно. Болотная лихорадка — чертовски противная вещь. Одному с ней не справиться. Помнишь, что со мною творилось. Если бы не ты и старики наши, не жить мне на белом свете.

— Скажи честно, ты не подумал, почему вдруг Цисана, а не Ция?

— Нечего греха таить, подумал, — улыбнулся Антон, чтобы подбодрить друга.

— Знаешь... — стянул через голову рубаху Уча. — Знаешь, мне никак не удалось ее уговорить.

— Ну, есть причина, наверное?

— Еще какая причина, — зажмурился Уча.

— Значит, правильно сделала, что не пошла.

— Дело в том... Ну, как тебе сказать... Бондо тоже любит Цию.

— Ты что, шутишь?

— Не до шуток, — сказал Уча и без сил растянулся на кровати.

— Потому он сюда и приехал?

— Наверное.

— Нехорошо он поступил.

— Ты так думаешь?

— Как же, ведь ему известно, что Ция любит тебя... Не должен был он сюда приезжать.

— Об этом и я не раз думал, но, что поделаешь, не гнать же его силой, — сказал Уча, откинувшись на подушку. — Знаешь, он при мне даже словечком о Ции не обмолвился.

— Вот это выдержка. А Ция его видела?

— Нет, ни разу.

— Ты первый предложил ей пойти к нему?

— Да, — засыпая, пробормотал Уча.

— Вот это ты правильно сделал, молодчина!

— Это Цисана молодчина. Не успел я слово сказать, она тут же вызвалась идти. Спокойной ночи, Антон.

Когда Цисана вошла в комнату, Бондо спал. Керосиновая лампа едва коптила у изголовья кровати. Цесане бросилось в глаза пышущее жаром лицо Бондо с полотенцем на лбу. Спал он неспокойно, что-то бормотал и задыхался. Поверх одеяла лежало еще одеяло Гудуйи. Видно, озноб уже прошел, и второе одеяло было лишним. Но больной от слабости не мог сбросить его.

Цисана осторожно взяла лишнее одеяло и переложила его на кровать Гудуйи. Но даже этого прикосновения оказалось достаточно, чтобы больной проснулся.

— Как вы себя чувствуете? — спросила Цисана и убрала у него со лба сухое полотенце. Потом смочила его и вновь положила на лоб Бондо.

— Вы врач? — не ответив на вопрос, спросил Бондо.

— Нет.

— Фельдшерица?

— Да нет же. Я Цисана Цинцадзе. Меня к вам Уча прислал. А вообще я работаю на опытной станции.

— Вместе с Цией Цана? — обрадовался Бондо.

— Да, мы вместе работаем.

Чтобы скрыть волнение, Бондо спросил:

— Сколько сейчас времени?

— Девять часов вечера.

— Как же вы так поздно добрались сюда?

— Я на машине главного инженера приехала.

— Где Уча?

— Уча в управлении, на совещании.

— А почему он вас ко мне послал? — морщась от нестерпимой головной боли, спросил Бондо. Цисана плыла перед ним как в тумане.

— Чтобы я посидела с вами, — сказала Цисана и перевернула полотенце другой стороной. Ведро с водой стояло возле самой кровати. — Вам лучше?

— Лучше, — ответил Бондо. — Скажите, а Ция знает, что вы пошли ко мне?

— Конечно, знает. Мы с ней в одной комнате живем.

«Вот оно что. Так Ция знает...» — с горечью подумал Бондо.

От Цисаны не укрылся этот едва слышный стон.

— Что, больно?

— Немножко... Да вы не беспокойтесь, мне действительно лучше... Как вас зовут?

— Цисана.

— Ция... Цисана... Как похоже.

— Говорят, мы даже лицом друг на друга похожи.

— Правильно говорят. Вы красивая! — Сквозь туман, застлавший глаза, Бондо силился разглядеть лицо Цисаны.

— Ну, если я похожа на Цию, значит, и вправду красивая, — улыбнулась Цисана.

— Вы очень красивая. Совсем как Ция, — пытался в ответ улыбнуться Бондо. Взгляд его прояснился.

Цисана видела, как чудотворно действует на него лишь одно упоминание Цииного имени, и хотела сказать ему что-нибудь хорошее, подбодрить его, но не находила нужных слов.

— Вас и раньше лихорадило? — спросила Цисана и поправила полотенце.

— У нас, в Лакаде, лихорадки не бывает.

— А здесь всех лихорадит. Но вам сделали укол хинина. Может, пройдет?

— Хорошо бы, а то я боюсь, как бы Учу не подвести...

— Это в чем же? — не поняла Цисана.

— Мы с Учей на одном экскаваторе работаем.

— Знаю.

— Мы с одним белорусом соревнуемся.

— Я и это знаю.

— Откуда?

— Тот белорус мой жених.

— Побьет нас ваш жених...

Цисана попыталась перевести разговор на другое.

— Вы что-нибудь ели, Бондо? — спросила она.

— Мне не хочется. Кусок в горло не полезет.

— Бывает. Я вам цыпленка привезла. Может, попробуете кусочек? — Так предложила Цисана, что у Бондо не хватило духу отказаться. — Не то вы так ослабнете, что Антон и впрямь вас побьет, — пошутила Цисана, доставая из