бомбардировщики. Так вот, новый обходится нам в семьдесят шесть миллионов каждый. А сколько их? Наши войска в Европе стоят нам ежегодно семнадцать миллиардов. И каждый год, каждый год требуют увеличения ассигнований…

С т а р и к. Это все генералы… Ух, поймать бы их мать! Слушай, а сколько их у вас?

М и н и с т р  ф и н а н с о в. Генералов? У военного министра надо спросить.

С т а р и к. Дружок! Где ты там?

Появляется  Д р у ж о к.

Д р у ж о к. Я всегда под руками.

С т а р и к. Передай мое приказание министру по шпионажу, чтоб подсчитал, сколько в какой стране генералов, адмиралов, офицеров. И у нас сколько. Для сравнения.

Д р у ж о к. Ему не надо передавать ваше приказание. Он сам знает уже.

С т а р и к. Как?

Д р у ж о к. Он ведь вас постоянно подслушивает. Он сделает.

М и н и с т р  ф и н а н с о в (идет на попятную, громко). Вы хотите прекратить войну? Но ведь действительно война оздоровляет нацию, освежает ее, бодрит, очищает. И экономику и патриотизм. Это нектар для промышленности!

С т а р и к. Вы, как тот языческий идол, хотите пить нектар обязательно из черепов убитых людей.

М и н и с т р  ф и н а н с о в. На войне, конечно же, случается, и убивают. Но вы спросите у женщин… (Вынимает из кармана открыточку с цитатой.) «Естественный судья мужчины есть женщина… Женщина может любить работника, промышленника — как слугу, поэта, артиста — как дорогую игрушку, ученого — как редкость; праведника она уважает, богатый получит от нее предпочтение, сердце же ее принадлежит воину. В глазах женщины воин есть идеал мужчины». Вот как воспет военный!

Д р у ж о к. Сеньор Президент! А вы спросите у женщины. В приемной как раз дожидается своей очереди молодая актриса.

С т а р и к. Давай, давай-давай!

Дружок впускает  А к т р и с у. Старику показалось, что она очень похожа на его младшую дочь.

А к т р и с а. Здравствуйте, сеньор Президент!

С т а р и к. Так это ты? (Пристально рассматривает девушку.) А как тебя зовут?

А к т р и с а. Я ведь актриса. На афише я — Сюзанна. А дома… Ах, неважно…

С т а р и к. Вот ответь нам. Если бы, скажем, замуж тебе выходить или там полюбить, ну, в общем, сердце свое положить, то кого ты выберешь: военного или цивильного — ученого, инженера, писателя, агронома или там завбазой?

А к т р и с а. Я уже выбрала. Он — осветитель. Но он очень умный и талантливый. Он такой…

М и н и с т р  ф и н а н с о в. А почему не военного? Не офицера?

А к т р и с а. Военного? (Призадумалась.) Но ведь их так часто убивают и даже еще хуже — калечат. А с инвалидом…

С т а р и к. Слыхал? Вот, милок, иди и закрывай для военных все кассы. Не по-хозяйски это — швырять деньги в костер. Без моей записки никому ни монеты.

М и н и с т р  ф и н а н с о в. Помните о Хозяине, сеньор Президент. (Уходит.)

Старик опять рассматривает Актрису.

А к т р и с а. Вы меня так рассматриваете, господин Президент, будто собираетесь на яхту пригласить.

С т а р и к. Мала ты еще для таких шуточек. (Строго.) Ну, зачем пожаловала? «Актриса»! Я тебе дам — «актриса»!

А к т р и с а. Я… Меня послали… Я от театра. Наш театр горит, то есть он не горит, а… он — банкрот. Понимаете, не хватает на зарплату, а цены на все растут. Талантливые артисты готовы разбежаться, а нам, всем остальным, хоть с небоскреба прыгай. Все артисты, директор и главный режиссер послали меня к вам. И еще от театрального общества, от всемирного. Понимаете, надо издать книгу о мировых корифеях театра — о Станиславском и его школе; о Бертольте Брехте. Так вот, не хватает шести тысяч долларов. По этому делу уже один раз собирались на Всемирный театральный конгресс. Три дня выступали, все искали, где бы раздобыть эти деньги. В Москве это было. Но ничего не придумали. На конгресс только потратились, а все равно не нашли.

С т а р и к. А сколько потратили?

А к т р и с а. Полтора миллиона.

С т а р и к (смеется). И не нашли? Шести тысяч?..

А к т р и с а. До сих пор не нашли.

С т а р и к. Ну вот, у вас всегда так: на какую-нибудь марионетку миллиарды ухлопали, а на свою же культуру — щепотку не найдете. А туда охапками, охапками! (Дружку.) Там кто-то в дверь скребется?

Д р у ж о к (принюхивается к двери). Министр по шпионажу.

С т а р и к. Впусти.

М и н и с т р  п о  ш п и о н а ж у  входит, пристально осматривает Дружка, Старика, затем Актрису. Обнаруживает шкуру Дружка и грозит ему пальцем.

М и н и с т р  п о  ш п и о н а ж у. Я вас слушаю, сеньор Президент.

С т а р и к. Ну, давай, чего там. Задание выполнил?

М и н и с т р  п о  ш п и о н а ж у. Это невозможно. Абсолютно. Невозможно. Сколько у кого генералов, офицеров, адмиралов — это такой секрет, что… Сверхтайна.

С т а р и к. Слушай, сколько у тебя шпионов? Там, за рубежом?

М и н и с т р  п о  ш п и о н а ж у. Сто сорок тысяч. (Вдруг сообразил, что выболтал государственную тайну перед Актрисой и Дружком.) Может, тридцать, может, сорок, или десять, или пять.

С т а р и к (не понял его). Если ты своих сосчитать не можешь, как же генералов подсчитаешь?

М и н и с т р  п о  ш п и о н а ж у. Эту цифру все правительства держат в глухой тайне прежде всего от своего народа. А потому и нам трудно, ох как трудно, невозможно… Вот я знаю, что русские знают, сколько у нас генералов, но они не знают, что я не знаю, сколько у них.

С т а р и к. А сколько своих — ты это хоть знаешь?

М и н и с т р  п о  ш п и о н а ж у. Тоже секрет. Вы у начальника Генштаба спросите. Но он тоже соврет. Тайна ведь. Секрет.

С т а р и к. Вот возьмись-ка ты да разведай дома, у нас, у себя. Сколько их и сколько на жалованье им средств тратим? Ясно?

М и н и с т р  п о  ш п и о н а ж у. Так у нас на это средств маловато. Чтоб такие сведения добыть, надо подкупать начальников штабов. А они дорого просят. Вы уж, сеньор Президент, на наше дело не поскупитесь. Не хватает. Просто беда.

С т а р и к. Перебьешься. Не скрипи колесом, не подмажу. Тут вот с девчонкой надо… Вот ей помочь надо. Ну, иди, милый, иди, шпионь. Служи!

М и н и с т р  п о  ш п и о н а ж у (задерживается в дверях и приказывает Актрисе). Потом ко мне зайдешь! (Выходит.)

А к т р и с а (в ужасе). За что? Что я сделала? Я ведь ничего…

С т а р и к. Не бойся… Это во сне. Ну так как же нам с тобой? А? На культуру, конечно, надо. Даже вот в колхозе у нас на самодеятельность какие куски отваливают. Как же нам?

А к т р и с а. Не знаю. Мы, актрисы, думать не умеем.

С т а р и к. А вот мы что сделаем. Дружок! Немедленно отдай приказ: всем генералам, адмиралам и полковникам обрезать пуговицы от мундиров и штанов. Сложить их по рангам в коробочки и сдать. Понял? Собрать! Потом мы пересчитаем и узнаем по пуговицам, сколько их. Это, во-первых, а во-вторых — у генералов руки будут заняты. Пусть в руках штаны поносят. А то распустили руки, войну им подавай. Вот так. (Актрисе.) И твое дело уладим: пуговицы эти, что в коробочках, мы продадим, а на вырученные деньги и книжку о корифеях напечатаем, и театр выручим от банкротства. Мы их не мытьем,