— Тоже мне, спасительница нашлась! От кого ты его спасаешь? Убийца ты, вот и все.

— А ты стороны не попутал? — возмутилась Эштон. — Хотя, знаешь, в чем-то ты прав. Если тебя зашепчут убить соседского ребенка или президента, убийцей станешь ты.

— Ну президента это вряд ли. Я до него не доберусь. Его охрана уложит меня раньше. Я же не супермен.

— Ли Харви Освальд как-то смог. Возможно, его зашептали.

— Да, но зачем? Зачем им убивать президента? Кеннеди был для них угрозой?

— Откуда мне знать бредовые мысли этих тварей? Не наше дело копаться в их тупых головах. Наше дело — нейтрализовать угрозу и не задавать вопросов.

— Ты прямо Вероника номер два.

— А ты как сумка, которая не лезет в багажник!

— Туше, — рассмеялась с заднего сиденья Розали.

— Ну так оставь меня на обочине. Я с удовольствием останусь один. Один! — сказал Дэш погромче и посмотрел на Розали в зеркало заднего вида.

— Это позиция труса, — заявила сестра.

Дэш сам не заметил, как увлекся спором.

— Ладно, Эш, представь хотя бы на секунду, что русалки не чудовища, они просто хотят выжить. Им приходится прятаться и обманывать. Представь себя на их месте. Что ты почувствуешь? Будешь готова убить? Они ведь не делают ничего такого, чего не сделала бы ты.

— Ох, Дэш, осторожно, — фыркнула Розали. — Ты встал на скользкую дорожку.

— Как тебе совести хватает? — Эштон удрученно покачала головой. — Ты жив только благодаря матери! Она отстояла тебя перед Вероникой, и мы столько лет убивали тварей, которые могли приблизиться к нашему дому хотя бы на сто километров, вычищали все вокруг тебя, чтобы ты был в безопасности. И делали это бесплатно, между прочим. А от тебя никакой благодарности!

— А вот тут твоя сестричка села в лужу, — сказала Розали. — Она совсем тебя не понимает.

— Ох, заткнись уже, — прорычал Дэш. Говорил он большей частью Розали, но Эштон, конечно, приняла на свой счет, громко фыркнула и что-то пробормотала.

— Что? — ощетинился Дэш.

— Ничего, — огрызнулась в ответ сестра.

— Она сказала, что хотела бы сестру, — подсказала Розали, — а вместо этого у нее брат-зануда. Знаешь, — помолчав, добавила она, — я бы на твоем месте жизнь этой грубиянке не доверяла.

— Да оставь уже меня в покое! — выкрикнул Дэш. Раньше он ждал встреч с Розали только на работе, а потом на прогулках, но теперь думал о ней постоянно и никак не мог выкинуть из головы. Вот она и появлялась везде.

Эштон вскинула брови и веско сообщила:

— Не могу. Но у меня есть кое-что, что поднимет тебе настроение. Скоро приедем.

В заповедник Уилломоу они въехали еще через пару часов. Эштон притормозила перед большой картой, наклеенной на стенд, и тщательно изучила пешеходные тропинки до каньона и сквозь него.

— Пошли.

Она подхватила рюкзак и пошагала на север. Они прошли по лесу километра полтора, потом вышли к сонной речушке, и Эштон долго искала тропинку вдоль нее. Осока и рогоз почти закрывали от взгляда гладь воды, но Дэш и так старался туда не смотреть. Потом Эштон ходила кругами, пока не заприметила в просвете деревьев крышу, и ринулась к ней. То ли амбар, то ли склад — двухэтажное вытянутое здание без окон стояло на поляне. Дэш ожидал, что они пройдут мимо, что это просто какой-то ориентир, но Эштон поворошила кусты рядом с воротами амбара, извлекла оттуда ключ и открыла тяжелый замок.

— Что ты делаешь? Разве это каньон?

— Знаешь, я тоже любила Енота. — Она посмотрела на Дэша и распахнула ворота, явно приглашая внутрь.

Откуда у Эштон ключ от сарая, который она видит первый раз в жизни? И вообще, сестра вела себя странно. Нет, грубость и насмешки — это нормально, но с чего она призналась про любовь к собаке? К его собаке. Она даже матери ни разу не говорила таких слов. По крайней мере при нем. У Дэша возникло неприятное предчувствие, и он попятился.

— Что там? — спросил он.

— Кое-что, что тебе поможет, — улыбнулась она.

— В сарае?

— Твой долг, Дэш, — назидательно произнесла сестра, — быть тем, кто ты есть, и я хочу, чтобы ты это понял.

После того как он так и не сдвинулся с места, Эштон закатила глаза, бросила:

— Да господи! — и исчезла в густом полумраке, растворилась в серой дымке между балками, через которые длинными яркими полосками пробивался свет.

Дэш сделал несколько шагов следом и застыл на рубеже света и тьмы. Сестра явно задумала какую-то ерунду, и Дэш опасался, что это может быть вредно для здоровья. На границе тотального безразличия вяло заворочался инстинкт самосохранения, предрекая неприятности. Именно поэтому, когда Дэш услышал стрекот шокера и испытал жгучую боль, то не удивился.

…Перед глазами маячило что-то серо-полосатое, судороги волнами проходили по мышцам. Руки не слушались, а на ногах будто лежало что-то тяжелое. Потом пришло облегчение — сразу не убили, значит, есть шанс выбраться.

И тогда он запаниковал. От страха. Сейчас ему нашепчут убить Эштон. Вдруг уже нашептали? Как понять, что он — все еще он?! Может быть, сестра в опасности.

— Эш… — позвал он, и голос прорезался свистящим шепотом, разогнал пелену перед глазами. Серо-полосатым перед носом оказалась молния его куртки. Капля пота с носа упала на молнию, но руки все еще не слушались. Что за черт? Дэш поднял голову. — Эштон!

Он моргнул и огляделся: они все в том же сарае, он сидит на стуле, руки связаны за спиной. Глаза привыкли к полутьме, и он заметил стоящую недалеко сестру. Рядом с ней никого не было, значит, опасность может исходить только от нее. Ладно, с этим он справится. Но потом разглядел обмотанную вокруг своих ног веревку и засомневался. Эштон, сложив руки на груди, стояла в паре метров и недовольно смотрела на него, прищурив глаза. Нетерпеливая, словно боксер перед матчем.

— Очухался?

— Ты что затеяла? Совсем рехнулась?

Он, конечно, горячей любви от сестры не ждал, но и такой подставы тоже. Дэш попытался встать, дергая руками и ногами. Веревки были самыми настоящими, освободиться не получалось. От возмущения Дэш дернулся сильнее, но без толку. Он представил, как Эштон оставляет его тут и спокойно уходит.

— Развяжи меня!

— Для твоей же безопасности — не буду, — обронила она и скрылась в темноте.

В глубине сарая, в углу, зазвенели цепи. Дэш уставился в темноту.

— Иди! Ну же! — приказал голос Эштон.

Из полумрака проступил силуэт. Девушка. Нет, русалка. Дэш сразу это понял. Лет двадцать или чуть больше. Она двигалась неровно, словно ей было неудобно.