«До земли всего пара этажей, — сказал он себе. — Наше дело еще не потеряно».

Он слез до середины первого пролета, и тут наверху словно бомба грохнула, швырнув его на пол. Пыль поднялась клубами, уши заложило от перепада давления, и в них заныл пронзительный, вызывающий тошноту звук. Тео втянул воздух сквозь свою респираторную повязку, ожидая, что его сейчас расплющит в лепешку, но смерть, занесшая костлявый кулак над его головой, опять его пощадила. Он кое-как поднялся и снова полез вниз.

«Какая нелегкая меня сюда занесла? Я ведь певец, черт меня подери, даже не гитарист...»

Звон в голове наконец затих, и его место снова заняли голоса, бесплотные, как у хоббани, но далеко не столь разумные, — они бормотали и даже пели, создавая настоящую какофонию. Может, ему что-то упало на голову и он получил мозговую травму? Или это магия дома Нарцисса прорвалась и заливает его?

После четырех пролетов, каждый из которых показался ему с милю длиной, он снова очутился перед дверью, и до него дошло, что за ней слышатся настоящие, реальные голоса, до ужаса громкие и грубые. Тео открыл дверь, и его чуть не сшибли с ног три пыльные фигуры в серых полицейских доспехах. Плащи делали их такими громадными, что он в первый момент принял их за огров.

Один сразу сгреб его за руку так, что Тео, потрясенный тем, что есть еще живые на свете, кроме него, не сдержал крика. Из-под капюшона смотрели очки, многогранные, как глаза насекомого. Над плечом констебля парила маленькая фигурка со светящимся шариком в руке, в прозрачном шлеме и скафандре — ни дать ни взять игрушечный инопланетянин. Летунец-спасатель, должно быть. Сородич Кочерыжки.

— Есть там еще кто живой наверху? — прокричал констебль.

— Не знаю. — Рубашка на лице глушила слова, и Тео повторил еще раз, погромче. «Кочерыжка, — стукнуло вдруг ему в голову. — Господи, где же она?»

— Ладно, выходите. — Полицейский бесцеремонно выдернул его за порог. — Прямо по коридору, а потом в вестибюль.

Констебли протиснулись мимо Тео и стали подниматься по лестнице.

Тео, пошатываясь от облегчения, поплелся по коридору. Он будет жить! Мусор здесь отгребли к стенам, расчистив проход. Скоро он выйдет на свежий воздух. Подальше от дыма, пыли, призрачных жалобных голосов, от всего этого ужаса. Выйдет и побежит — все равно куда, лишь бы дышать полной грудью, лишь бы свалиться и уснуть...

Коридор разделился надвое, но Тео увидел стрелку с надписью «Вестибюль» — на неудобочитаемом, но почему-то понятном ему языке эльфов. Стрелка указывала ему путь к жизни и свободе, как рука ангела-хранителя. Надпись в другом коридоре, тоже со стрелкой, гласила: «Башня Нарцисса».

Тео остановился, не поняв поначалу зачем. Где была Кочерыжка в момент этой страшной катастрофы? Хотелось бы верить, что на улице. Она улетела куда-то за пределы подворья — именно так она передала ему еще до конференц-центра. При этом она далеко не глупа: увидев в небе жуткую крылатую тень, она моментально бы смылась отсюда к чертовой матери. Как пить дать.

Он уже двинулся к вестибюлю, когда его поразила еще одна мысль. Если она и засекла Пижму, то в офис, где сидел Тео она за ним не последовала. Что, если она поднялась выше, в зал заседаний?

Он застыл в месте пересечения коридоров. Если это так — она мертва, и тут уже ничего не поделаешь. Если она осталась на улице, то могла выжить, но этого он опять-таки не узнает, пока сам не выйдет наружу. Где еще она может быть?

В сотах, вот где. Думать об этом не хотелось, но и не думать он тоже не мог. В сотах под башней Нарцисса. Он не знал, что случилось с главной башней, но вряд ли Чемерица оставил стоять этот гордый символ вражеской мощи. Вдруг Кочерыжка вернулась в соты? Вдруг она нуждается в помощи?

Нет. Даже думать об этом глупо. Снова лезть в разрушенное здание за той, кого там, возможно, вовсе нет, а если и есть, то найти ее почти невозможно? Все правильно — но Тео, даже с гудящей головой и вымотанный до предела, не мог забыть, как она, словно отважная колибри, бросилась на ходячего мертвеца, вооруженная одним только штопором. Бросилась, спасая его, Тео, никчемную жизнь. И еще он помнил, как в поезде она пряталась у него под рубашкой, дожидаясь прихода констеблей и страшного слизня-щельника. Чем она была ему обязана, оставаясь с ним до конца? Ничем. Чем обязан ей он? Всем.

«Иди в вестибюль, идиот, — твердила разумная часть его мозга. — Она скорее всего на улице, а если нет, то что ты сделаешь?»

«Мелкая душонка», — тяжело упало в ответ разумному голосу. Таким он и чувствовал себя — мелким, пустым внутри, как пластмассовая статуэтка. Бессердечный. Бесхарактерный.

Лучше уж быть мелким, чем мертвым.

«А что у меня есть еще? За что я так цепляюсь? Я не человек даже, а никому не нужный, последнего разбора эльф. Один у меня друг — Кочерыжка».

Тео повернул в коридор с надписью «Башня Нарцисса». Может быть, главная башня избежала худшего, говорил он себе, сам в это не веря. Чемерица и прочие сукины дети метили в конференц-центр, разве нет? Все их враги, как по заказу, собрались в одном месте. Тео пошатнулся, вспомнив зал заседаний под лавиной огня и расплавленного стекла. Нельзя представить без ужаса, что стало с леди Амилией, с лордом Штокрозой, даже со спанки Уолтером, которого заставили выйти на работу в праздник...

Здесь обломков было гораздо меньше, поэтому все, кто работал в коридоре между конференц-центром и главной башней, мигом смотались из своих кабинетов: двери по обе стороны были распахнуты, сам коридор пуст, если не считать тонкой пылевой завесы. Шагов через сто Тео дошел до перекрестка, образующего пятиконечную звезду — а наверх, к потолочному окну в дюжине ярдов над головой, вела вертикальная шахта. За окном стояли мутные, пыльные сумерки, пронизанные золотисто-зелеными лучами. Действительно ли солнце зашло, или в воздухе просто черно от дыма? Сумрак в любом случае действовал угнетающе и сбивал с толку. Кто знает, который теперь час и даже день — Тео, пока спасался, потерял счет времени.

Чуть дальше перекрестка в коридоре сделалось жарко, и у Тео возникло недоброе предчувствие относительно участи главной башни. Еще через двадцать шагов пот полил с него градом, а потом коридор уперся в груду дымящихся обломков рухнувшего потолка.

«О Господи. И здесь то же самое!»

Тео остановился, пошатываясь. Если разрушен даже подвальный этаж, то ясно, что наверху камня на камне не осталось. Снова лезть в развалины, подвергая себя опасности?

Но здесь дело все-таки не так плохо, как там. Тео ухватился за эту мысль. Может быть, внизу просто двери завалены и Кочерыжка не может выбраться. Нечего стоять и смотреть: тут и так дышать нечем, а скоро еще жарче станет. Тео натянул рукава куртки на пальцы и потрогал завал, ища, где его можно раскопать. Такого места не нашлось, и Тео отступил в коридор.

У перекрестка он потуже обвязал рот рубашкой и вытер слезящиеся глаза. Потом обследовал два ближних коридора и снова уперся в обвал.