– Умоляю, не трогайте Лешу! Возьмите все! Умоляю!

– Чей это бизнес? – Гурову было искренне жаль женщину, но ему нужна была информация. Сыщик был вынужден воспользоваться полуобморочным состоянием Гавриловой. – Имя! Быстро! Кто получает деньги за театральные загрантуры?.. Ты хочешь видеть сына живым? Кто организатор?

– Я ничего не знаю! Мне за это не платят! Это все он придумал! Я только ради Лешеньки пошла на это! Мой мальчик... Что с ним будет? Я ничего не получаю за эти поездки! Я даже не знаю, за сколько он продает девушек. Я только их сопровождаю и привожу ему кредитную карту! Все принадлежит ему! Это все он!

– Кто? – Гуров схватил Гаврилову за плечи и поднял с колен. – Кто?

– Савотин! – сквозь рыдания выговорила Гаврилова. – Скажите ему, что я на все согласна! Пусть не трогает Лешеньку! Я все отдам! Все сделаю! Что вам нужно?

– Пока мне нужна только информация... Успокойтесь! Давайте все обсудим.

Гуров довел ее до кровати. Гаврилова села. Сыщик дал ей время успокоиться. Истерика Виктории Николаевны начала постепенно проходить. Рыдания сменили редкие всхлипывания, и вскоре она была способна продолжать беседу.

– А теперь, Виктория Николаевна, слушайте меня очень внимательно, – начал говорить Гуров в своей обычной манере следователя. – Я буду задавать вопросы, а вы отвечайте на них односложно, без лишних эмоций. Это понятно?

Гаврилова в знак согласия качнула головой.

– Идея организации туров принадлежит Савотину?

– Да.

– Цель поездок?

– Продажа девушек для занятия проституцией.

– Торговля людьми? Сексуальное рабство?

– Да.

– Ваша задача?

– Я сопровождала девушек в поездке. Отдавала их паспорта и документы Михаилу, получала от него кредитную карту для Савотина.

– Сколько человек занимаются турами? Их имена.

– Я не знаю. Я знакома только с Савотиным. Он ничего мне никогда не объяснял.

– Советую хорошо подумать!

– Клянусь!.. Девушек всегда встречал Михаил, но я о нем ничего не знаю! Он всегда сам звонил... Да, еще здесь меня обычно представлял девушкам Юра Равец – директор театра...

– Почему обычно? Кто-то еще занимался этим делом?

– Нет, только он. Просто недавно Савотин сказал, что перед предстоящей поездкой девушкам меня представит другой человек.

– Кто?

– Он не назвал имени.

– Он назвал причину, по которой Равец больше не будет с вами работать?

– Нет...

Гаврилова почти успокоилась. Она внимательно наблюдала за Гуровым, ее начинала тревожить странная перемена в манере его общения.

– Кто вы? – спросила она, не сводя с полковника пристального взгляда.

– Да, вы правы. Нам пора представиться. Но сначала я хочу, чтобы вы знали. – Гуров сел рядом с Гавриловой и тоном, как будто это касалось его лично, проговорил: – Савотин хотел представить вам нового партнера, потому что Юрий Юрьевич Равец два дня назад был убит в собственном кабинете. Вы попали в беду, Виктория Николаевна. Ваша жизнь и жизнь вашего сына находятся в опасности. Я помогу вам. – Гуров поднялся и официально произнес: – Старший уполномоченный по особо важным делам полковник Гуров.

– Полковник Крячко. – Станислав подошел и встал рядом с напарником.

– Почему я не догадалась сразу? – Гаврилова горько усмехнулась. – Конечно. Вы же совершенно не похожи на... – Она резко прервала фразу и с тревогой в голосе спросила: – А Леша? Что с ним?

– Пока ничего. Но вы же понимаете. Савотин на свободе, а он опасный преступник. И чем быстрее мы его задержим, тем в большей безопасности будет находиться ваш сын.

– Меня вы тоже задержите?

– Сейчас вы поедете с нами в отдел, и мы подробно запишем все, в чем вы только что признались.

– Я могу отказаться? Потребовать адвоката? – с вызовом спросила Гаврилова у полковника. – Значит, вы не оставляете мне права выбора?

– Вы сами лишили себя этого права, когда согласились принять участие в торговле людьми, – спокойно ответил Гуров и через секунду добавил: – Если вы сейчас поедете добровольно, мы оформим вам явку с повинной и чистосердечное признание. Если нет – арестуем. В любом случае вам не избежать наказания. И с вашей помощью или без нее, рано или поздно, а Савотина мы возьмем. Только и для вас, и для вашего сына будет намного лучше, если мы его возьмем как можно скорее.

– Вы правы. Я действительно сама лишила себя права выбора, причем очень давно... – просто, с искренней болью в голосе произнесла Гаврилова. Она поднялась с кровати и по-деловому предложила: – Пойдемте, выйдем через черный ход.

На протяжении всего пути в отдел Виктория Николаевна больше не произнесла ни слова. Только когда ее ввели в кабинет, она начала давать подробные показания и о загрантурах, и о другой деятельности Савотина, о которой ей было что-либо известно. В половине десятого в отделе, кроме дежурных, никого не было, поэтому, чтобы фиксировать показания Виктории Николаевны, за компьютер пришлось сесть Крячко. Стас не слишком быстро умел печатать. Он часто переспрашивал, уточнял. Гаврилова терпеливо повторяла и разъясняла свои показания. К часу ночи допрос был закончен.

– Полковник Крячко, вызовите дежурного, пусть проводит Викторию Николаевну в камеру.

Стас без особого энтузиазма отправился выполнять распоряжение Гурова.

– Это прежде всего необходимо для вашей же безопасности, – обратился сыщик к Гавриловой, когда его напарник вышел.

Виктория Николаевна не проявляла никакого интереса к происходящему. Казалось, что она совершенно безразлична к своей дальнейшей судьбе.

– Сержант Смирнов, по-вашему, прик...

– Проводите задержанную в камеру, сержант, – прервал Гуров чересчур громогласного дежурного.

Гаврилова поднялась со стула и в сопровождении сержанта вышла из кабинета.

– Ну а теперь объясни, зачем ты меня отсюда выпроводил? – с претензией начал Крячко.

До этого он спокойно стоял в дверях, но, как только Гаврилова и сержант вышли, Станислав с недовольным видом стал расхаживать по кабинету. – Что такого ты сказал ей, о чем мне не следует знать? Да, не ожидал от тебя! Столько лет вместе...

– О чем ты, Стас? – Гуров искренне не понимал причины раздражения и недовольства напарника.

– О чем я? Эх, Лева, Лева! Ты зачем меня за дежурным послал? – Крячко подошел к столу, за которым сидел Гуров, и встал напротив. Он оперся о стол руками и с вызовом продолжил: – Ты что, позвонить не мог?

– Нет, – спокойно ответил Гуров. – Телефон с утра не работает. Наверное, аппарат испорчен.

– Аппарат испорчен! – зло рассмеявшись, повторил Крячко и схватил трубку телефона, стоящего на столе. Он вдруг оборвал смех. Аппарат действительно оказался неисправен. Поняв, что он находится в глупом положении, Стас попытался выйти из сложившейся ситуации достойно. Не придумав, как именно, сделал вид, будто ничего не произошло. Осторожно положив трубку на место, посмотрел Гурову в глаза дружелюбным и доверчивым взглядом и простецки произнес: – Предлагаю перекусить. Ты угощаешь.