– Я говорю, Борис, что менты как-то узнали все про наш бизнес. Понимаешь... Кто-то стуканул. Кто, Борис, кто?

Меньшинский потянулся за графином с водкой. Савотин перехватил его руку, но Олег Павлович вывернулся и, схватив графин, успел переставить его ближе к себе.

– Да подожди ты, алкаш! С чего ты взял?

– Они Гаврилову взяли.

Савотин раскрыл черную пачку «Собранье» и выудил из нее одну сигарету.

– Да что ты паникуешь! Она же не дура. Отбрешется, – щелкнув зажигалкой, Борис сделал глубокую затяжку.

– Уже поздно. Отбрехиваться раньше надо было!

– Да что случилось? Говори толком.

– Боря, Гаврилову взяли. Она же молчать не будет, Боря. Она – шлюха! Обычная шлюха... Она не из тех... Запалит... Борька... – Меньшинский стал истерично всхлипывать. – Выпить надо. Не могу...

Олег Павлович налил себе в рюмку водки и мигом отправил ее в рот. В это время к столику подошла официантка с подносом и встала около Савотина. Бизнесмен перевел взгляд с Меньшинского на глубокий вырез на рубашке официантки и беззастенчиво уставился на обнаженный участок тела. Девушка стала раскладывать на столе перед Борисом приборы и расставлять посуду.

– Ну, наверное, ты прав. Запалит, если ее возьмут... – спокойно проговорил Савотин. – Но ты мне толком разъясни, с чего ты решил, что ее взяли?

Он пристально посмотрел на Меньшинского. Тот склонился к столу, чтобы из-за рук официантки видеть лицо собеседника.

– Ты это точно знаешь? – допытывался Савотин. – Кто тебе сказал?

– Я не знаю... Но как-то они все узнали, – замминистра устремил взгляд прямо в глаза собеседнику. – Борис! Обещай мне, что прикроешь меня. Я не хочу за решетку. У меня семья, Боря, дочь.

Официантка переставила с подноса на стол последнюю тарелочку и удалилась.

– Да у кого не семья! Если уж Гаврилову возьмут, то нам всем конец!

– Нет! – почти прокричал Олег Павлович. – Не надо говорить так. – Он стал нервно растирать себе руки, затем облокотился о стол, зажал голову и замотал ею из стороны в сторону. – Как же так! Под конец жизни – и такое, Борис! За что мне это! И зачем мы только все это затеяли... – У Меньшинского начиналась истерика. – Обещай, что не бросишь меня, друг. Спасай! У меня одна надежда. На тебя...

Савотин делал одну затяжку за другой, не столько слушая пьяную болтовню своего собеседника, сколько обдумывая что-то про себя. Затушив сигарету, он взял вилку и нож. Выкладывать салат из салатницы он не стал. Поставил ее перед собой и принялся за закуску.

– Дай поесть спокойно, а то с тобой весь аппетит растеряешь! Жратва в рот не полезет.

– Кушай, Борис, кушай. Только не забудь, когда линять отсюда будешь, меня прихвати. Не забудешь? – Рука Меньшинского снова потянулась за водкой.

– Поставь графин на место! Если ты не перестанешь пить одну рюмку за другой, я ничего для тебя делать не стану! Понял?

– Понял, понял, Боря.

Угроза друга возымела должное действие. Меньшинский отдернул кисть от графина, как от раскаленного железа. Он молча наблюдал за движениями Савотина и ждал, когда тот расправится с салатом.

– Ну а теперь, рассказывай! – Борис отодвинул пустую салатницу, громко срыгнул и слегка стукнул кулаком по столу.

– Ты пообещай, что...

– Заткнись! – резко оборвал замминистра Савотин.

Он встал из-за стола и пошел через весь зал в вестибюль. Олег Павлович, привстав, внимательно следил за действиями друга. Он видел, как Борис подошел к вешалке и извлек из кармана своей куртки сотовый телефон. Вернувшись на свое место, он позвонил домой Гавриловой.

– С тобой лучше не связываться, Олег, когда ты пьян... Проще самому все делать.

– Да. Да, делай, Борис, – промямлил Меньшинский.

– Алло! Алло!.. Это кто?.. – После услышанного ответа Савотин изменился в лице.

Он убрал трубку от уха и нажал кнопку разъединения вызова.

– Что? Что там? – Олег Павлович с трудом сдерживал себя, чтобы не разрыдаться.

– Ты был прав. Менты.

Меньшинский склонил лицо к столу.

– Мы пропали! – простонал он.

Когда Олег Павлович вновь поднял лицо, Савотин сидел напротив как каменное изваяние. Его лицо выглядело спокойным и уверенным.

– Скажи мне, о чем ты думаешь?.. Как мы будем действовать дальше?.. Что будет со мной? Ты же был главным. Ты должен знать все, Боря.

Савотин молча встал, не обращая внимания на вопросы друга.

– Почему ты так спокоен, Боря? У тебя есть какой-то план? Ты же знаешь, как нам быть, да? Ты куда, Борис?

Меньшинский вскочил с места. Его стул едва не опрокинулся, но он не обратил на это никакого внимания.

Сделал несколько шагов, внезапно остановился, вернулся к столику и стал искать на нем свой бумажник, который всегда клал рядом с собой на соседний стул или прямо на стол. Увидев боковым зрением, что Борис уже подходит к выходу, он вновь сорвался с места и побежал за Савотиным.

– Борис! Борис, ты куда?

Савотин тем временем уже успел отойти на приличное расстояние от ресторана. Меньшинский догнал его.

– Ты что, бросаешь меня? Что мне делать?

– Это как раз я и пытаюсь продумать, а ты мне постоянно мешаешь, – на ходу бросил Савотин.

– Но ты же меня не бросишь?

– Олег, как можно! Зачем ты говоришь такое? Ты меня что, не знаешь?

– Знаю, знаю. Ты всегда знал, что делать! Вот и сейчас, Борис, я надеюсь, ты знаешь... Правда, да?

Савотин шел быстрым шагом к автомобильной стоянке, которая располагалась на некотором расстоянии от ресторана, и смотрел прямо перед собой. На суетящегося возле него Меньшинского он не обращал никакого внимания.

– Линять отсюда надо, Олег, – мрачно произнес он. – И подальше. Как можно дальше.

– За границу?

– Возможно.

– Постой, а как же я уеду? Меня же никто не выпустит. Я на госслужбе. Все время под контролем.

– Да? – Савотин ускорил шаг.

– Ну, конечно! А то ты не знаешь! – почти прокричал Олег Павлович.

– Ну ладно-ладно! Тихо! Разорался. Ты вообще веди себя поскромнее, Олег. Глядишь, и прокатит.

– Что значит, глядишь, и прокатит? А разве?..

Савотин уже подошел к своей машине и стал рыться в кармане, отыскивая брелок с ключами.

– А ты куда, Борис?

– Думать, что делать дальше. Спасать наши с тобой задницы...

– Постой-постой, Боря. Ты же знаешь, как нам теперь выкрутиться? Ну, скажи, что знаешь!