Все это так, но спаслись только благодаря самообладанию и мужеству Альбанова, к остальным или по крайней мере к большинству его спутников это свойство ни в коем случае не относится. Что касается мужества Альбанова, мы еще забываем, что первоначально он собирался в ледовый поход один, остальные напросились к нему в спутники, его не смущали ни одиночество, не гигантские расстояния, ни отсутствие карт, и получалось, что его спутники в ледовом походе стали ему только обузой. Несомненно, что это человек нансеновского уровня мужества.

Я полностью согласен с откликнувшейся по Интернету коренной уфимкой (этим прежде всего объясняется ее в свое время возникший интерес к Альбанову), ныне живущей в Мурманске Валентине Зиновьевне Кузьминой, химику по профессии, без преувеличения сказать, посвятившей последние десятилетия разгадке тайны «Св. Анны»: «Я верила и верю тому, что написал Альбанов в своем дневнике. Там, где был Альбанов — было движение вперед. Медленно, но шли! Там, где его не было, люди погибали».

Так оно и случилось. После расставания на мысе Ниль при первом сильном препятствии вверху на леднике они могли пасть духом, между ними могли начаться разногласия. Альбанов не раз с горечью писал, что у них одна забота, как бы поскорее остановиться и завалиться спать. Он постоянно их поднимал, подгонял, казалось, как я уже выше говорил, они стали равнодушны к собственной судьбе. Они и на мысе Ниль при прощании, как ни торопил их Альбанов, были намерены после его отплытия остаться до вечера, то есть практически до утра, не исключено, что они после его ухода, теперь бесконтрольные, остались и на следующий день, и найденные здесь гильзы — результат их успешной или, наоборот, безуспешной охоты.

Скорее всего, они не дошли до мыса Гранта. Когда участники экспедиции Г. Я. Седова на «Св. великомученике Фоке», уже потеряв командира у мыса Аук, возвращаясь, подобрали Альбанова с Конрадом и, разобрав кое-какие постройки на мысе Флора, по просьбе Альбанова направились к мысу Гранта в надежде найти людей группы Максимова, участник трагического похода Г. Я. Седова к полюсу Григорий Линник 8 августа 1914 года (по новому стилю) записал в своем дневнике: «Всю ночь плыли к мысу Гранта, имея слабую надежду найти оставшихся, но ввиду непроходимых льдов к предполагаемому месту не дошли миль 6 или 7. В бинокли и трубы никого не видно. Давали длинные и долгие свистки, но никаких признаков. Вероятно, из них никого уже нет в живых, а быть может, они и не дошли, так как руководитель партии штурман Альбанов оставил их от мыса Гранта не близко. И вполне возможно, что они сбились с пути. Инструментов для определения координат у них не было, а будь инструменты с ними, то тоже пользы никакой, так как знания к инструменту также у них не было. Они были матросы. А руководитель от них ушел. Вечная память этим несчастным матросам! За неимением запасов топлива стоять мы долго не могли и поэтому не имели возможности поехать на собаках на берег. В 4 часа утра было дано распоряжение прекратить пары. Для экономии топлива подняли все паруса и взяли курс на юг. Неизгладимая вина ляжет на совести наших «старшин», если на мысе Гранта были люди и видели, что судно на всех парусах от них уходит и с уходом своим уносит от них надежду на жизнь. Хотя уже больше 20-ти дней, как они отстали, и вряд ли кто из них жив». Об этом же свидетельствует и другой участник седовской экспедиции, художник Н. В. Пинегин, в своей книге «Записках полярника»: «Постояв несколько минут в гавани Эйра, дав еще несколько свистков и выстрелов, мы направились к мысу Гранта. К самому мысу подойти нельзя: у берега стоял припай из невообразимого нагромождения торосов». Это было 8 августа. Но и 30 июня, как потом писал в своих «Записках…» В. И. Альбанов, когда Конрад плавал к мысу Гранта на каяке в надежде найти там береговую группу Максимова, его остановили прибитые к берегу плотные, непроходимые льды. Но ведь и сам Альбанов плыл почти все время вдоль берегового припая, покрывавшего всю бухту Грея. А что, если убедившись, что верхом не пройти, группа Максимова попыталась пробиться в направлении мыса Гранта припайным льдом? Тогда следы матросов нужно искать в одной из небольших бухт или мысов на этом пути в море, если они не погибли, выйдя на битый лед.

На мысе Гранта, куда поисковики забрасывались вертолетом ФСБ, никаких следов пребывания группы Максимова не обнаружили, как, впрочем, и следов пребывания Альбанова, — прибрежная полоса очень узка, и волны во время шторма буквально все слизывают с нее. Как ничего нового при более тщательном осмотре они не обнаружили и на мысе Ниль. Правда, экспедицией Русского географического общества в 1985 году на мысе Ниль была найдена записка в гильзе. Но она не читалась и представляла собой комок бумажной массы. К сожалению, неизвестно, какого года производства была эта гильза. Может быть, столкнувшись наверху с непреодолимыми трудностями, они вернулись обратно и в записке сообщали об этом? Но какой смысл в этом сообщении? Писать для Альбанова, в надежде на случай, что, не дождавшись их на мысе Гранта, он вернется за ними, смысла не было. Что, не дождавшись его, снова ушли наверх?

А на мысе Краутера была найдена банка с запиской, где читались только координаты — и то более северного мыса. Эта записка никак не могла принадлежать группе Максимова, потому как у них не было никаких инструментов для определения координат, да и не умели они этого делать. Какие-то люди были в тех местах после Альбанова? Может, они и забрали винтовку? Но тогда они забрали бы, наверное, и часы. Но, скорее всего, эта записка имела отношение к экспедиции Фредерика Джексона. И, скорее всего, никто из группы Максимова не смог уйти дальше бухты и мыса, где были найдены останки одного из ее членов. Потому что не смогли пройти дальше по леднику даже поисковики с огромным профессиональным опытом и специальным снаряжением, которого оказалось недостаточно. А у группы Максимова не было никакого опыта передвижения по ледникам, никакой альпинистской подготовки и никакого снаряжения.

И очередным вечером опять ломали головы над загадкой группы Максимова. Если предположить, что все было именно так: потеряв одного из членов группы, остальные трое продолжали стремиться к точке встречи на мысе Гранта. Убедившись, что верхом, ледником путь невозможен, они попытались пробиться туда припайным или прибитым к берегу льдом? До мыса Краутера остается 12 километров, от него до мыса Гранта по прямой — еще 17 километров. Но это по прямой — через огромный залив Грея. А если лед на нем был взломан или слаб? На каяках группа Альбанова «все время почти шла около кромки берегового припая, покрывающего бухту Грея». Значит ли это, что береговая группа могла пойти через залив напрямик по припайному льду? Он в любой момент мог быть взломан, а в отсутствии каяка это верная гибель. Неужели трое несчастных нашли последний приют на льдине в заливе Грея, откуда их вынесло в открытое море?

Альбанов ждал пеших на мысе Гранта трое суток, с учетом времени своего пути. Если залив был непроходим напрямик по припайному льду для пеших, то им предстояло обходить залив по берегу, держась припая. Тогда их путь увеличивался до 60 километров, как, впрочем, и верхом, ледником. Неужели он не понимал, что за трое суток такое расстояние им не пройти? Скорее всего, предполагал, но сейчас он считал самым верным как можно скорее добраться до базы Фредерика Джексона, и если там сохранился дом и какие-то продукты, вернуться обратно.