Лейла направилась к белеющей в потемках лестнице. Бланке ничего не оставалось, кроме как пойти за ней.

Аэрокар стоял на выложенной шахматными плитами площадке недалеко от колоннады, венчающей остров. Лейла включила в салоне приглушенное освещение, налила коньяка себе и Бланке, с ногами забралась в кресло.

– Люблю рассказывать эту историю, но ее кому попало не расскажешь. Все мои друзья уже это слышали, некоторые даже принимали непосредственное участие… Подходящего слушателя найти трудно. Морису, например, такие вещи знать незачем, все равно не поймет, только испугается и не захочет поверить, что оно было на самом деле. Он хоть и бестолочь, но безобидный. Итак, для начала – иллюстрация.

На большом экране развернутого к ним монитора появилось изображение.

Черно-белая графика, фломастер или карандаш. Инвалидное кресло, оснащенное сервисными системами, в нем сидит хилое существо неопределенного пола. Вроде бы подросток. Голову поддерживает медицинский воротник-стойка с выемкой для подбородка. Тонкие, как стебельки, руки пристегнуты к манипулятором экзоскелета. Ноги укутаны пледом. Жидкие волосы, ввалившиеся щеки, болячки в уголках губ. Глаза с птичьими веками кажутся огромными. Взгляд упрямый, испытующий, даже дерзкий – из-за этого странное существо не производит впечатления совсем уж беспомощного. Рисунок выполнен мастерски, с множеством деталей, изображенных беглыми и в то же время изящными штрихами.

– Что ты об этом думаешь? – осведомилась Лейла, отпив коньяка из рюмки.

– Поразительный портрет. Видно, что работа настоящего художника.

– Кто бы сомневался… Рисовал мой друг, причем даже не с натуры – по памяти. Но меня интересует твое мнение не о художественных достоинствах, а о персонаже. Об этой девушке.

– Видно, что она тяжело больна и у нее сильный характер.

– Да, уж это он сумел передать… История будет о ней. Звали ее Дина Вански, и она провела в своем аду шестнадцать лет, в то время как ты в своем – всего-навсего час. В отличие от тебя, она не уступила тем, кто пытался ее сломать, и не стала такой, как они добивались, хотя какой обработке она подвергалась буквально с пеленок – тебе и не снилось… Нет, подожди! – Лейла протестующе вскинула ладонь. – Сначала выслушай до конца, впечатления потом. Итак, биография Дины Вански. Она родилась на Ниаре, в клинически религиозной семейке. Знаешь, верующие из тех, которые всюду лезут и дерутся с полицией, когда их не пускают на какую-нибудь выставку или в театр, а они туда рвутся с благой целью – устроить погром. Вот-вот, именно те самые. Не пойми превратно, я вовсе не нападаю на верующих как таковых. Чеус, например, был религиозен и каждый вечер молился своему гинтийскому богу, но он никому ничего не навязывал, это было его личное, сокровенное. Это я понимаю и уважаю. А община, к которой принадлежат Вански, по каждому поводу вылазит со своим мнением, посылает проповедников в подземку, в школы и в общественные туалеты, устраивает локальные беспорядки на улицах, приобретает и торжественно сжигает произведения искусства – к счастью, денег у них хватает только на копии, так что эти акции носят символический характер. В общем, норовят заявить о себе повсюду, как те тараканы, которых мы с тобой видели в берлоге у Анджелы. Их попов одолевают мессианские настроения, но большинство жителей Ниара от них отмахивается. Другое дело, если тебе повезло родиться в такой семье. Тут не отмахнешься.

Мать Дины полгода проработала по контракту на Асклобе. Есть такая препаршивая планетка в системе Близкого солнца, ближе всех к нему находится, пардон за тавтологию, как Меркурий в вашей Солнечной системе. Община благословила Хариессу Вански на это дело, дабы она раздавала там брошюры и проповедовала святое учение. Разумеется, она не преуспела, зато облучилась по полной программе. Одна из прелестей Асклоба – излучение непонятной природы, и некоторые места нельзя посещать без двадцатикилограммового защитного скафандра, а Хариесса об этом вроде как забыла.

Врачи сразу предупредили, чтоб никакой беременности, а то ребенок родится больной, с видоизмененной костной тканью, прецеденты уже были. Сказали, пройдешь курс лечения, через три-четыре года сдашь анализы, и тогда поглядим. Сучка эта, снова пардон, столько ждать не стала. Вырвалась из больницы и сразу предалась греху блуда – в конце концов, эти бандитствующие религиозные фанатики тоже люди, со всем набором человеческих потребностей.

Хотя, знаешь, я сейчас думаю, что это не было случайностью. Она хотела родить неизлечимо больного ребенка. Не исключено, что это был заранее разработанный план, и на Асклоб она отправилась специально для того, чтобы там облучиться. Как ни ужасно это звучит, их община, видимо, нуждалась в таком ребенке.

Еще не поздно было все поправить и сделать аборт, но эта святоша наотрез отказалась. Врачи уговаривали, она отвечала, что жизнь священна, и все в руце божьей. На каком-нибудь милитаристическом Тергароне ее бы прооперировали, не спрашивая, однако ниарские законы такого произвола не допускают, и девять месяцев спустя родилась Дина – создание с тонюсенькими ручками и ножками, размягченными костями и слабой, как папиросная бумага, кожей, из-под которой при нажатии сочилась сукровица.

Вначале ее возили по разным клиникам, пытались лечить. Вански не протестовали, им хотелось, чтобы несчастное существо выжило. Медицина расписалась в своем бессилии, девочку обеспечили за счет государства инвалидной техникой, экзоскелетом и роботом-санитаром, плюс бесплатные лекарства – это все, что можно было для нее сделать.

Родителям предлагали оставить ее в клинике с хорошим уходом, однако те не согласились и увезли ее в Восточную Хардону. У них там был кирпичный домишко с гаражом и часовней, за городом на берегу моря. Теперь-то одни руины остались. Только попробуют отстроить – оно через некоторое время развалится, снова попробуют – снова развалится… И стройматериалы закупали у разных компаний, и замеры всякие делали, и у сейсмологов консультировались, а почему такие дела творятся – никто не знает. Хм, спросили бы у меня, я бы сказала… Или нет, ничего бы я им не сказала, изобразила бы невинное удивление.

Задумчиво усмехнувшись, Лейла налила себе еще коньяка, потом продолжила:

– Хуже всего было то, что разум у Дины оказался в полном порядке – ясный, любопытный, склонный к авантюрам и свободомыслию. Родись она слабоумной, она бы вписалась в ту среду, к которой принадлежали Вански, и сыграла бы отведенную ей роль на «отлично». Ее заставляли молиться по нескольку часов в день и читать душеспасительную литературу, присутствовать на собраниях общины, слушать проповеди. Ей все это не нравилось, но приходилось терпеть – иначе родители не позволяли выходить в Сеть.

Кстати, к двенадцати-тринадцати годам она стала первоклассным хакером. Вански пытались контролировать ее виртуальные прогулки, но Дина со временем научилась обходить установленные ими барьеры и посещала такие сайты, что у них волосы встали бы дыбом! Однако Сеть – это всего лишь Сеть, сплошная иллюзия, а ей хотелось настоящей жизни.

Когда она чувствовала себя сносно, она гуляла по морскому побережью – в инвалидном кресле, в сопровождении робота-санитара. В окрестностях было полтора десятка домиков, хозяева наезжали изредка, чтобы искупаться и порыбачить. Кирпичные постройки под двускатными крышами, они и сейчас на месте – стоят и не рушатся, в отличие от недвижимости Вански. Еще небольшой курортный комплекс, он еле сводит концы с концами, но тоже до сих пор существует. По сравнению с остальными тамошними сооружениями Дине он казался настоящим замком: четыре этажа, балконы, застекленные галереи, на башенках вертятся флюгера.