Комиссар выругалась так, как не позволяла себе с уличной юности. Карой посмотрел на нее. Он знал, что теперь будет, и жалел любовь всей жизни, которая давным-давно не захотела стать его женой. Теперь на нее повесят всех собак. И он ничем не сможет помочь.

Инспектор подошел и осторожно обнял за плечи сильную женщину. Жанна не ответила. Как будто ничего не чувствовала. Тело ее было тверже камня.

14 мая, суббота

Будапешт, отель «4 seasons»

17.04 (GMT+1)

Мягкий халат распахнулся. Рана сильно мешала. Пришлось перевернуться на бок и выставить левую руку. Walther P99 с глушителем был на изготовке. Обойма полная. Он лежал под кроватью.

— Входите, пожалуйста! — крикнул Вагнёр по-немецки.

Дверь неторопливо распахнулась. Въехал сервировочный столик, который везли двое крепких мужчин в форме отеля. Как настоящий персонал. Только в опущенной руке зажат Heckler & Koch USP. Они переглянулись. Тот, кто подальше, толчком захлопнул дверь. Оружие больше не пряталось. Оно искало цель. Но цели не было.

Позволив себе небольшую поправку прицела, Вагнёр нажал курок. Голова одного из них задралась назад, он упал, толкнув сервировочный столик. Другой даже не понял, что произошло, упал и свернулся клубком. Пули вошли как нужно: чуть выше переносицы. Расстояние смешное, но для выстрела из неудобной позиции с непристрелянной руки — неплохо. Вагнёр остался доволен.

Он вылез из-под кровати и подошел к телам. Контрольного выстрела не требовалось. Их неумные мозги вытекли на паркет. Вагнёр присел и повернул лицо одного из них. Это был не Мечик. И не иранцы. Обыскав карманы, не нашел ничего. Оружие новое, номера спилены. В партию вступил новый игрок. Что не входило в его планы. И могло сильно их спутать. Придется вспомнить юность: стать невидимым в плохо знакомом городе. Да еще с раненой рукой. Про душ и шоколад надо забыть.

Настроение его было на высоте. Он почувствовал давно забытый драйв, когда опасность нешуточная. Когда риск достигает высшего градуса. Иногда нужно бодрить застоявшуюся кровь. Чтобы не растерять навыки. Хотя нельзя потерять то, что вошло в плоть и кровь. Вагнёр оттащил убитых, чтобы не мешали открыть дверь. Сборы заняли две минуты. Он не выключил свет, сделал звук телевизора погромче.

В коридоре было пусто. Вагнёр тихо притворил дверь, пока электронный замок не щелкнул. Направился к служебной лестнице и вышел там, где не ходят постояльцы. Никто не знает, что его нет в номере. Достаточно времени, чтобы раствориться без следа. Вагнёр не боялся, что в номере найдут его следы, а полиция сядет на хвост по банковской карточке. Следов он никогда не оставлял. А карточка была выдана месье Леону Крамбийону, проживающему в Марселе. Для того кто владеет цифровым миром, нет ничего проще, чем поменять личность. И всегда оставаться свободным.

14 мая, суббота

Пригород Будапешта, Гёдёлё

21.57 (GMT+1)

Выхода не было. Мечик прижимал к себе Катарину. Сдаваться полиции бесполезно. Они не успеют. До взрыва меньше минуты. Они должны просто исчезнуть. Или в обгоревших руинах найдут еще два трупа. Быть может, его опознают. Но в Центре об этом никогда не узнают. Месье Вагнёр растворится, а он останется предателем. Теперь навсегда. Это не сейф, ловушка захлопнулась накрепко.

Мечик поцеловал Катарину, она не ответила, затихла. Остались считаные секунды.

В проеме двери почудилось движение. Он резко повернул голову. Там стояла фигура в темном. Лицо затянуто балаклавой, глаз не видно. Мечику показалось, что силуэт человека чуть светится. Неизвестный держал несколько редких томов из собрания князя. Мечик знал их потому, что доставал сам. Он не мог понять, кто это.

Человек в черном указывал под ноги. Мечик глянул. Там лежал вязаный коврик. Он скинул его ногой. Под ковриком пряталась деревянная крышка с коваными полосами и кольцом. Такие прикрывают деревенский погреб. Раздумывать некогда. Положив Катарину, он дернул за кольцо. Крышка открылась легко. Мечик взял Катарину за руки, опустил в темноту и прыгнул сам. Внизу оказалось достаточно пространства. Он захлопнул крышку и закрыл Катарину своим телом.

— Таранга!

Дом вздрогнул. Разразился грохот. Гёза поторопился.

Мечик видел в щелях между досками яркий свет. Кислород быстро кончится, они испекутся заживо.

Катарина не стонала, кажется, была без сознания. Тем лучше.

В темноте погреба плясали блики огня. Оставалась последняя надежда. Бросив пистолет, Мечик стал бить кулаком в стенки погреба. Дальняя издала глухой звук, как будто за ней была пустота. Он развернулся и ударил ногами. Стенка хрустнула. Нанося удары, Мечик расширил отверстие. Впереди была темнота. Над головой завыл огонь. Доски затрещали. Мечик залез в отверстие ногами вперед, подхватил под себя Катарину и пополз. Размер лаза позволял двигаться на коленях.

Сзади обрушился огонь. Языки пламени тянулись к ним. Мечик торопился в темноту.

Он не знал, сколько полз. Сзади пожар, впереди темнота. Под коленями и над ним кирпич. Овальный свод внизу и вверху. Наверняка — старая, забытая канализация. Чувствуется небольшой наклон для стока воды. Катарина держалась молодцом, не плакала, не стонала. Мечик прижимал ее к себе. Он полз, пока не уперся во что-то мягкое. Пощупал — сырая земля.

Мечик опустил Катарину и правым локтем стал пробиваться. Земля поддавалась. Потребовалось несколько ударов, чтоб локоть провалился в пустоту. Из которой вырвались звуки шоссе, запах свежего, ночного воздуха. Отверстие он проделал быстро. Вылез сам и вытащил Катарину. Каменная труба привела на обочину дороги, в кусты. Мечик оглянулся.

На расстоянии больше километра пылал особняк. Вернее то, что от него осталось. Вокруг танцевали проблесковые маячки полицейских машин. Нечего искать. Все следы уничтожены.

Мечик наклонился к Катарине. И не учуял дыхания. Потрогал шейную артерию — пульс еле прощупывается. Она уходит. Нужна срочная помощь. Подхватив тело, он встал на шоссе поперек движения. Первым фарам, летевшим на него, замахал отчаянно. Машина затормозила. Водитель высунулся из дверцы.

— Вы что делаете?!

Объяснять было некогда. Мечик распахнул дверцу пассажирского сиденья и положил Катарину.

— Это безобразие!

Водитель вылетел в кусты на обочине.

— Машина будет на стоянке Института травматологии на улице Фюми! — крикнул ему Мечик, садясь за руль. — Простите! У меня нет выбора!

Он рванул зажигание, резко повернул на встречную и вжал газ до предела. «Тойота» рванула гоночным болидом.

Мечик ехал без правил и светофоров. Ему сигналили и вертели пальцем у виска. Он рвался вперед, чтобы успеть. Он не мог держать Катарину за руку, а когда касался, пальцы её были холодны.