— Но королева — мне друг! Королева пообещала мне, что я буду ее мужем!

— Послушай меня! Босуэл, Мортон, Джеймс Стюарт, Мэйтленд… все против тебя! Ты стольких выдал после убийства Риччо. Они хотят развести тебя и королеву. Против тебя заговор. Не спрашивай меня больше ни о чем. Уходи отсюда! Я тебя предупредил.

— Но… я… верю королеве, — заикаясь, проговорил Дарнлей.

— Ну и дурак! Тише! Кто-то идет.

— Это королева! — сказал Дарнлей, приподнимаясь в постели.

— Ничего не говори из того, что я тебе сказал, — произнес Роберт.

Но, увы, чего-чего, а мудрости Дарнлею недоставало.

— Мария, — закричал он, едва она вошла, — я только что услышал страшную вещь: Роберт говорит, что есть заговор с целью убить меня!

Побелев как полотно, Мария взглянула на брата.

Роберт подумал: ну зачем я хотел помочь дураку? Пусть лежит здесь и дожидается смерти. За свою глупость он ничего больше не заслуживает.

Он рассмеялся и запротестовал:

— Я?! Да ты ослышался, братец. Ни о каком заговоре я ничего не знаю.

— Да ты только что говорил… — начал, было, Дарнлей.

Роберт пожал плечами и посмотрел на сестру.

— Похоже, он бредит, — сказал Роберт.

Дарнлей заорал в ярости:

— Да ты же только что предупреждал меня! Мария, есть заговор или нет?

— Я… я не очень понимаю, о чем вы говорите, — сказала она.

Роберт нежно улыбнулся:

— Ты меня не понял. Я ничего не говорил ни о каком заговоре.

— Так… так значит… это шутка?

Ну и дурак ты, — подумал Роберт. — Шутка! Когда королева спит и видит, чтобы избавится от тебя… Когда нет ни одного человека, который бы не ненавидел тебя… который не хотел бы свести с тобой счеты…

Роберт холодно произнес:

— Ты совершенно не понял меня.

— Так значит… все ерунда… — начал, было, Дарнлей.

— Все — ерунда.

— Не нравятся мне такие шутки, — со злостью проговорил Дарнлей.

— Роберт, — вмешалась королева, — надо бы помнить, что Генрих еще очень слаб. Нельзя его так волновать.

Пожав плечами и улыбнувшись колдовской улыбкой Стюартов, Роберт заговорил о предстоящей свадьбе Бастиана.

* * *

Воскресным вечером в обществе Хантлея, Босуэла и Кассилиса Мария ужинала в доме Джеймса Бэлфора. Босуэл уже знал о том, что Роберт Стюарт предупредил Дарнлея, и видел, как напугана Мария. Ей было известно, что граф Меррейский под тем предлогом, что заболела жена, уехал из Эдинбурга. Братец был ханжа. С одной стороны, он не мог смотреть «сквозь пальцы» на то зло, что собирались учинить, а, с другой стороны, вроде участвовал во всем и понимал, что за это будет осужден людьми.

Мария встала из-за стола, сказав, что обещала Дарнлею навестить его сегодня вечером.

— Не забыли ли Ваше Величество о свадьбе? — спросил Босуэл.

— Нет, нет. Но я должна навестить его, если уж обещала.

— Ну что ж, — сказал Босуэл, — пойдемте к нему.

— А не навязываемся ли мы? — спросил Кассилис.

— Вовсе нет, — ответил Босуэл. — Мы пристроимся в углу и сыграем в кости, а королева поговорит с мужем.

Мария почти кожей ощущала присутствие любовника. Она понимала: то, что случится сегодня ночью, крайне важно для него, а значит, и для нее.

Увидев ее, Дарнлей обрадовался, но ее эскорт особого восторга у него не вызвал.

— Ваша светлость, — сказал Босуэл, — мы просто сопровождали королеву.

— Иди сюда, сядь рядом со мной, — пылко произнес Дарнлей Марии.

Босуэл разулыбался:

— Да вы оба можете забыть о том, что мы здесь… Мы сыграем в кости вот здесь, в углу…

Мария присела к Дарнлею на кровать, и он тихо сказал:

— Хорошо бы, если бы ты осталась на ночь…

— Мне бы хотелось, но я должна быть на свадьбе, а там танцы до трех утра. Я не смогу вернуться.

— Так, значит, тебя не будет до завтрашнего вечера?

— До завтрашнего вечера, — сказала королева.

Он заговорил о планах на будущее… он уедет из этого дома… как счастливы они будут вместе… Мария хоть и слушала его, но думала о тех, кто сидел в углу. Поднимая глаза, она все время сталкивалась с взглядом Босуэла.

Была ли когда-нибудь женщина, которой выпадала такая же участь? — спрашивала она себя.

В конце концов она встала и произнесла:

— Мне нельзя забыть о свадьбе.

— Но еще так рано, — взмолился Дарнлей.

Она покачала головой в знак протеста и обратилась к игрокам:

— Я еду на свадьбу.

Они встали, попрощались с больным и оставили его под присмотром Тейлора.

Они только вышли из дома, как Мария с удивлением обнаружила дожидавшегося их с хозяйской лошадью Николя.

— Ну и чумаз же ты, Николя! — воскликнула Мария.

— О да, Ваше Величество, — недобро усмехнувшись, ответил он.

Когда они приехали в Холируд, свадьба была в полном разгаре. Мария влилась в это веселье. Со стороны казалось, что она пляшет и поет с такой же радостью, как и все остальные. Наступила полночь, и она заявила, что стыдно должно быть лишать молодоженов свадебных обрядов. Она обратилась к Маргарите с просьбой разломить свадебный пирог над головой новобрачного, а молодой жене преподнести серебряную чашку для поссета.

…Все закончилось, королева возвратилась в свои покои, и, как только слуги приготовили постель, Мария немедленно легла спать, чувствуя просто смертельную усталость…

* * *

Дарнлей, ворочаясь с боку на бок, никак не мог заснуть Комната, казалось, кишела мрачными тенями. Он размышлял над словами Роберта, а потом вспомнил о взглядах, которые бросал Босуэл, сидя за игральным столом, на королеву. Все выглядело так, как если бы Босуэл был королем, а Мария — его смиренной подданной. Что натолкнуло его на такие мысли? Может, все дело в этом заброшенном доме? Или он вспомнил о ненависти, которую однажды заметил в глазах Марии? А что означали эти голоса в ночи? Может, в склепе под домом живут злые духи? Может, там прячутся его враги, чтобы однажды ночью убить его? Он приподнялся в постели, опершись на локоть, и попытался разглядеть лежавшего в ногах Тейлора.

— Тейлор! — произнес он громким шепотом, и тот в тревоге вскочил.

— Что случилось, ваша светлость?

— Ты знаешь, я никак не могу заснуть. Все время слышатся какие-то голоса. Кто-то ходит по дому!

Тейлор прислушался и сказал: