– Типп?

Но потом она заметила мальчика за койкой Тильды. Он лежал на полу, запутанный в занавеске… в луже собственной крови.

– Типп! – закричала Кива и, обогнув койку, рухнула на пол с такой скоростью, что колени пронзило болью. Она отдернула занавеску, нашла рану, и ее глаза вновь наполнили слезы.

Кива содрогнулась всем телом, потянулась к Типпу, прижала ладони к его животу, пытаясь остановить кровь, хотя уже видела, что он потерял слишком много. Невозможно было залечить эту рану, не существовало такого лекарства, которое спасло бы Типпа.

– Я п-п-пытался з-защитить ее, – прошептал Типп. Его лицо посинело и цветом походило на его глаза. – Из-из-извини. Я п-п-пытался.

Он закашлялся, кровь запузырилась у него на губах и подбородке.

– Ш-ш, – перебила его Кива. Слезы струились по ее лицу. – Побереги силы.

– Я л-л-люблю тебя, К-Кива, – угасающим шепотом прошептал Типп, словно все это время он держался лишь для того, чтобы напоследок увидеть Киву. – С-спасибо… з-з-за все.

Кива всхлипнула, все еще прижимая руки к его растерзанному животу, хотя кровь уже почти иссякла.

– Я тоже тебя люблю, – прошептала она в ответ и дотронулась до его щеки мокрой ладонью. Слезы хлынули с новой силой. – Поэтому останься со мной, хорошо? Мы с тобой справимся, как всегда справлялись до этого.

Типп улыбнулся ей, и несмотря на бледность, несмотря на серьезную рану, его улыбка все равно осветила комнату.

– Ты н-никогда… н-н-не умела… врать, – прошептал он. – Т-тебе нужно… Н-нужно…

Но он не договорил: кашель сотряс его тело, и он кашлял и кашлял, пока глаза у него не закатились, а грудь… не перестала вздыматься.

– Нет, – выдохнула Кива. – Нет, нет, нет, нет, нет. – Она положила окровавленные руки ему на сердце. – Типп, прошу тебя.

Оно все еще билось, но очень слабо. Теперь, когда дыхание остановилось, долго оно не продержится.

– Я не могу потерять и тебя, – зарыдала Кива, роняя слезы ему на грудь. – Я не могу потерять и тебя.

Внезапно и Типп, и лазарет растворились у нее перед глазами, и перед взором Кивы предстал холодный зимний вечер десятилетней давности. С тошнотворной ясностью она вспомнила, как из груди Керрина вытащили меч; как мальчик упал в снег; как ее отец прижал руки к его ране и закричал, прося о помощи; как Кива потянулась к Керрину, но ее оттащили прежде, чем она успела до него дотронуться.

Сегодня ее никто не оттащит.

– Обещай мне, мышонок, – прошептал ей отец в самую их первую ночь в Залиндове. – Обещай, что никогда не будешь этого делать.

– Но папа, у тебя же шла кровь из руки. Ты был ранен.

– Это не имеет значения, – с тревогой откликнулся ее отец. – Ты знаешь, почему я учил тебя лекарскому делу, почему это так важно, почему тебе нужно продолжать учиться.

– Чтобы никто не узнал, – послушно ответила Кива.

– Именно так, милая, – Фаран поцеловал ее в щеку. – Тебе придется прекратить. Нельзя рисковать, особенно здесь. Даже ради меня.

– Но…

– Я серьезно, Кива. Пообещай мне, – твердо сказал Фаран. – Пообещай мне, что, пока ты тут, ты никогда-никогда не будешь этого делать – неважно, ради чего, неважно, ради кого.

И Кива пообещала.

И она сдержала свое обещание, даже когда боялась, что отец заболеет, даже когда он умер.

Однако дальше держать обещание она не могла.

Прошло уже больше десяти лет, но все это время ее кровь взывала к ней и ждала, ждала, ждала. У нее не было опыта, ее никто не готовил к настолько серьезным ранам, но она отдалась отчаянию, сфокусировалась на сердцебиении Типпа, на зияющей ране у него в животе, на стремительно покидающей его жизни.

– Пожалуйста, – прошептала Кива дрогнувшим голосом. Никогда в жизни она еще не была так сосредоточена. Кива молилась, что удастся помочь Типпу, удастся сделать то, что она не смогла сделать для собственного брата тем вечером у реки. Если бы она только коснулась Керрина! Ей ведь требовалась всего одна секунда, всего одно прикосновение до того, как его сердце остановилось, и это бы изменило все. – Пожалуйста.

Этого оказалось достаточно.

Золотой свет полился с кончиков пальцев Кивы, впитался в грудь Типпа, затопил его тело, миллиметр за миллиметром залечивая кожу.

Работает. Работает!

Сердце Типпа билось все сильнее, удар за ударом, один за другим.

А затем…

Типп втянул воздух, и его грудная клетка расширилась.

Кива разрыдалась, не отнимая рук от Типпа, молясь, чтобы золотой свет вылечил его, закрыл его рану. Она уже почти закончила – осталось всего несколько миллиметров – как вдруг…

– Кива!

Кива отпрянула назад и резко повернула голову к двери. Золотой свет исчез за мгновение до того, как в лазарет, спотыкаясь, вошел Джарен, а следом за ним – Наари. Надзирательница была забрызгана кровью. Обезумевшим взглядом она оглядела беспорядок в помещении, остановилась на Тильде и только потом заметила Киву и Типпа на полу.

– Кива! – снова закричал Джарен и вместе с Наари кинулся к ним, не обращая внимания на боль. Глаза его округлились от ужаса при виде мальчика, лежащего в море крови.

– С ним все нормально, – прохрипела Кива. – Это кровь Тильды. У Типпа всего лишь ранка на животе да шишка на голосе. С ним все будет хорошо.

Она понятия не имела, как умудряется так легко врать. Она могла думать лишь о предупреждениях отца и данном ему обещании. Кива и так уже это обещание нарушила, но показывать остальным свои способности она точно не собиралась, особенно Джарену и Наари.

– Его можно перенести? – уточнила Наари.

Дрожащими руками Кива ощупала живот Типпа. Ему даже шов не понадобится – от раны осталась лишь небольшая царапина. Кива чуть вновь не разрыдалась, но вместо этого сумела прошептать:

– Да. Ему просто нужно хорошенько отоспаться.

В этом она не соврала. Типпу бы не помешал долгий целительный сон. А когда он проснется, Кива как-нибудь убедит его, что рана на самом деле была не такой уж серьезной. Типп ей поверит. С чего бы ему ей не верить?

– Хорошо. – Наари с явной тревогой оглянулась на дверь. – Здесь скоро тоже будет бойня. Надо уходить. Сейчас же.

Джарен протянул Киве ладонь, и та приняла ее, слишком ошарашенная произошедшим – и происходящим – чтобы вспомнить о его ранах. Он ничем не выдал своей боли, кроме тихого кряхтения, и удержал Киву, когда ноги под ней чуть не подогнулись от всего, через что ей сейчас довелось пройти. От усталости она готова была вот-вот рухнуть на пол; никогда прежде она не переживала подобного напряжения. И все же, когда Джарен потянулся поднять Типпа на руки, Кива жестом остановила его.