— Мы откроем вам вход во владения Клагула. Если выживете там да найдете приятеля, то вернетесь дружно в свой мир.

— И какой вам с этого прок?

— Без Клагула отдохнем хоть немного, — фыркнула Лита, скрестив руки на внушительного размера груди.

— Значит, даже боги корыстны? — усмехнулся Лесс.

Сомнений уже не оставалось.

— Люди могут в нас не верить. Иногда оттого, что не помогли в трудное время, но ведь от неверия они не становятся плохими, точно так же как и плохой человек, уверовав, не превращается в хорошего…

Лита хлопнула себя ладонью по лбу:

— Этого опять на лирику потянуло. Кажется, спустя пару весок он доберется до того, что мы видели, через что вам пришлось пройти ради спасения вашего друга. Так что столь нелепо его потерять — как минимум нечестно. Корысть это или нет, решать вам. Но учтите, такое больше не повторится. Не стоит думать, что вы можете рисковать собой, друзьями, родственниками, ибо боги вас заметили и теперь снова помогут. Нет. Нет и нет. Это исключение. Редчайшее исключение.

— Вы так говорите, словно мы сейчас вас заставляли явиться, — хмыкнула я. — Я вообще-то до сих пор не окончательно уверовала, что вы и впрямь боги.

Лита закатила глаза, Дейм снисходительно улыбнулся. Они точно темный и светлая, а не наоборот?

— Советов не дождетесь, по обстановке сориентируетесь. Клагул все равно непредсказуем. Решайте, кто пойдет. Только думайте головой, а не тем, чем люди обычно думают!

— Я! — выпятил грудь Гил, воодушевившись, но божественным рекомендациям не вняв.

— И я, — отозвался Саэл.

— И я, я пойду! — вскочила на ноги Поллиэ, отвлекшись от бездыханного тела. Мысль о его возможном возвращении окрылила ее больше, чем кого-либо из нас.

— Нет, — командирским тоном отрезала я. — Вы останетесь. Перенесете тело в безопасное место. Ли?

Оборотень в кои-то веки был серьезен и молчалив, ни на шаг не отходя от демоницы. Стоило произнести его имя, как он резво вскинул голову, готовясь выполнять даже самые невыполнимые указания.

— Когда вернемся, мы вас найдем.

Несколько пар изумленных глаз воззрились на меня.

— Некромаг — отличная кандидатура для прогулок по мирам мертвых, — пожала плечами я.

— Тогда я с тобой, — ожидаемо отозвался Лесс.

Куда же мне без него? Как ни крути, благоразумный верлен на фоне мелкой демоницы, вспыльчивого оборотня и безрассудного полуэльфа со сковородкой смотрелся куда выгоднее… Ах да. И Саэла. Прости, Саэл.

— Может, подеретесь сначала? Кто выживет, тот и пойдет, — хмыкнула Лита, невозмутимо изучающая безупречно заточенные ногти. После чего тоже получила порцию взглядов: мой скептический, Полькин возмущенный, гиловский разгневанный. — Такие серьезные сразу. Как сковородками от мертвецов отбиваться — так это вам весело. Как богиня света пошутила — так нет. Заелись…

Что ж. Если над нами стоят такие боги, неудивительно, что этот мир настолько ненормален.

— И где искать этот проход?

Дейм щелкнул пальцами, и перед нами появилась… дверь. Обычная дубовая дверь среди поляны.

— Вам стоит быть всегда настороже, не поддаваться соблазнам, не забывать, с какой целью явились в чужой мир. — Дейм услужливо распахнул перед нами створку. — Иначе вы тоже не сможете вернуться.

За дверью зияла неизвестность. Просто миллиарды переливающихся красок всех возможных оттенков, что порой сплетались в причудливые узоры, то скручиваясь в спирали, то начиная перетекать волнами.

— Вы только там это… — Гил явно не привык говорить приободряющие напутственные речи. — Не вынуждайте нас за вами идти.

Полли молча помахала нам рукой, проводив отчаянно молящим взглядом, Саэл жестом показал «крепитесь». Боги, убедившись, что прощание завершено, с хлопком испарились.

Мы с верленом взялись за руки — почему-то нам показалось это верным, вдруг раскидает в разные стороны — и на счет «три» шагнули за дверь, тут же утонув в этом пестром разнообразии, словно в болоте.

На миг мне показалось, как что-то мелькнуло за спиной, но, обернувшись, уже ничего не увидела. Даже двери. Лишь что-то бескрайнее, неосязаемое, поглощающее нас целиком. Боги, на что мы подписались?

И впервые в жизни этот вопрос не был для меня риторическим.

Мы медленно падали. А может, стояли на месте. Или даже висели вниз головой в странной тягучей субстанции. Или вовсе ничего не происходило. Но стоило допустить мысль о том, что мы, похоже, застряли, как мир вокруг нас стремительно ринулся вперед, словно горная река, замер на пару ударов сердца, превратившись в точку размером не больше пуговицы, с глухим всплеском, будто огромная капля, расплескался под ногами… и явил пред наши ясны очи вполне обычную картину. Земля, утыканная пестрыми пучками травы, деревьями, жмущимися к заборам, невысокими домишками с маленькими огородами вокруг, по которым, презрительно кудахча, шатались куры. Где-то протяжно мычали коровы, мимо нас бродили люди, то куда-то торопящиеся, то мерно прогуливающиеся…

Наши с верленом недоумевающие взгляды встретились, в глазах прочитался один и тот же вопрос: «Какого хрисса?»

— Новенькие? — внезапно прозвучало над самым ухом.

А после перед нами появился темно-серый костюм с жабо. И башмаки с золотистыми пряжками. И цилиндр, висящий в воздухе.

Повисла неловкая тишина в ожидании, когда же под этим всем появится что-нибудь еще, но надежды не оправдались. Хоть костюм и выглядел так, словно в нем находился человек, человека в нем почему-то не оказалось. Но голос продолжил звучать:

— Смотрю, родня-то не шибко щедрой была. — Белая перчатка оттянула ворот моего балахона (зря мы наши маскировочные наряды еще в лесу не скинули, смотрелись мы в них немного странновато) и получила возмущенный шлепок, ибо нечего ее хозяину подглядывать, куда не просят. Тот же, отдернув рукав, невозмутимо продолжил: — Даже пятачок никуда не положили на добрую дорожку. Жмоты. Чего с вами стряслось-то, ребятки? Судя по нарядам, какое-то жертвоприношение… причем либо удачно поучаствовали, либо неудачно провели. — Костюм искренне захохотал над своей же шуткой, но мы остались непреклонны.

— Это не наша одежда, так вышло, — проворчала я.

— Или что? Любовь у вас запретная, может, случилась? — не унимался строить догадки костюм. — Как там говорилось? Нет повести печальнее на свете…

— Мы не умерли, — остановил поток его речи Лесс. — Мы друга ищем.

— Так вы его уже нашли! Я ваш друг. И они все, — он обвел рукой просторы, — они все тоже ваши друзья! И вы знаете, нет ничего плохого в том, что вы не признаете свою смерть. Это совершенно нормально. Но мы вам поможем…

— Мы сами как-нибудь, — попыталась возразить я, стаскивая через голову литианский балахон, под которым оказалась замызганная дорожная одежда. Рядом с «безликим» костюмом я выглядела оборванкой. Зато у меня в отличие от него голова была! Лесс поступил по моему примеру. Хорошо. Уже два оборванца.