Крот рассчитывал, что Севастьянов уловит символику цветов.

Клео ухмыльнулся на этот расчет, но ничего не сказал. По конфуцианскому этикету цвет кресел обозначал, что это места для обмена прозорливыми советами.

Ожидая, когда же такой обмен начнется, Клео с ненавистью наблюдал как смеется Севастьянов, обнажая ровные лошадиные зубы, присущие заморским дьяволам. Шевелюра цвета сопревшей рисовой соломы, распадающаяся от макушки до лба на двое. Дорогой галстук фирмы «Ля Рош».

Вот, наверное, думает — прилетели китайские птицы, уселись рядком и готовы полезть в силки. Смеется предложенному миллиону с четвертью сингапурских долларов!

Крот раскрыл кожаную папку, в балансе фирмы «Мосберт холдингс» нашел страницу, где регистрировалось все, что было связано с кредитом, полученным от Петракова. Там же лежала копия бумаги о возбуждении фирмой дела о банкротстве Ли Тео Ленга.

Увещевательным тоном Клео сказал:

— Речь идет, дорогой господин Севастьянов, не о сдаче нашей позиции, вовсе нет. Предмет беседы — как раз в сближении вашей и нашей позиций. Если вы согласитесь с таким принципиальным подходом, некто встретится с вами и немедленно передаст оговоренный миллион с четвертью сингапурских долларов.

— Петраков отпустил «Мосберт холдингс» сто восемнадцать миллионов долларов. Американских.

— Уважаемый господин мертвый Петраков не может, увы, высказать теперь свое мнение. В Москве же дело закрыто. Мы осведомлены об отношении генерального директора банка «Евразия» к вашей инициативе. Она им не санкционирована. Таким образом, господин Севастьянов, ни нам, ни вам некому возвращать деньги, — сказал Крот. — А если так, поделим ответственность за них в соответствующих долях.

— Компромиссы мастерски достигались уважаемым господином мертвым Петраковым, — продолжил Клео. — Мы согласны вернуть деньги. Лично вам. Это наша уступка. А вы согласитесь, чтобы возвращался один миллион с четвертью сингапурскими… Это ваша уступка… Это очень большая сумма, господин Севастьянов. Четверть миллиона американских… После этого вы оставите без внимания слушание в суде дела о банкротстве Ли Тео Ленга.

Ход, сделанный по наитию в адвокатской конторе «Ли и Ли», потянул. Вдруг потянул! Впервые за многие месяцы Севастьянов ощутил уверенность в себе. Возможно, и обманчивую. Как при высадке на турецкий берег. «Валяй, шпионишко, — сказал он себе. — Вперед за миллионами!» Он почувствовал, как непроизвольно растягивает губы в ироничной улыбке.

— Возможно, желаете больше? — спросил Крот.

— Вы возвращаете взятое у Петракова полностью, плюс законный интерес. Интерес можем определить из средних процентных ставок минувших лет.

Молчание затягивалось.

— Если твердость вашего характера, которая вызывает восхищение, перейдет в ступор, господин Севастьянов, — тихо сказал Крот, — вы ничего не получите.

— И никогда, — кротко подтвердил Клео. — Но с ответом мы не торопим… Вам предлагается четверть миллиона американских долларов. Взвесьте.

— Мы знаем, что вы нуждаетесь в средствах, — сказал Крот. — Мы располагаем также информацией о пребывании в Бангкоке русской леди, ваши чувства к которой… как бы сказать… бросились там всем в глаза. Включая её мужа. Четверть миллиона американских долларов — прекрасная основа для строительства счастливой, комфортабельной и активной жизни.

— Мы располагаем и другими сведениями, — сказал Клео. — Характер вашей работы в представительстве исключает наличие у вас полномочий на решение вопросов о кредитах. Не так ли? Вы ведете личную игру. Согласитесь, если об этом узнают в вашем представительстве или в Москве, утро следующего же дня начнется для вас с вызова к офицеру контрразведки в русском посольстве. Вне сомнения, из посольства вы уже не выйдете. Прямехонько на машине посла вас отвезут в аэропорт Чанги к самому трапу самолета «Аэрофлота», улетающего в Москву. В компании двух сопровождающих. Скандал усугубит подозрения насчет того, что Петраков и вы в прошлом действительно были нечисты на руку…

— Мой друг Клео, — сказал Крот, — сгоряча засобирался пожаловаться на вас руководителю вашего представительства, едва нам сообщили о ваших интригах из юридического бюро «Ли и Ли»… Знаете, стряпчий Ли — наш юрист… Мне едва удалось охладить горячность моего друга Клео. Он уже хотел переговорить по телефону с вашим генеральным директором в Москве о затеянном вами вымогательстве… Мы понимаем, вам необходимо обеспечить безбедное существование одной русской леди в Бангкоке, поскольку лишь при этом условии она согласна связать с вами судьбу… Эта леди, кажется, жена высокопоставленного дипломата в российском посольстве?

Когда собеседники переходили на подобный тон, Петраков не злился. В конце концов, частный бизнес есть частный бизнес, и различий между взяткой, шантажом и законными процентами по кредиту, по существу, нет.

Партнеры по переговорам, если это называлось переговорами, навязывали ему суету.

— Благодарю за откровенность, джентльмены, — сказал Севастьянов. Обмен мнениями оказался полезен. Мне пора на службу…

— Вот номер телефона, — сказал Клео, а Крот протянул безымянную визитную карточку с семью цифрами. — Когда соберетесь дать ответ, позвоните. Наше предложение отвечает вашим действительным и долгосрочным интересам. Мы в этом уверены.

Официант в желтом блейзере и красной бабочке проводил Севастьянова к лифту. Пока двери кабины раздвигались и сдвигались, он беспрерывно кланялся.

Из золотого салона вышли и оба клиента, заказывавшие помещение на два часа. Планировался обед, но он не состоялся.

Откланявшись Клео и Кроту, исчезнувшим за створками лифта, официант вернулся в Золотой салон и вытащил кассету из магнитофона, вделанного в столешницу под скатертью. Запись заказала юридическая контора «Ли и Ли».

Из спальни покойного бывшего депутата Лин Цзяо его сын и наследник Клео Сурапато ответил Бруно Лябасти, звонившему из своего «ситроена»:

— Бруно, парень наживку не взял. Но и не отвернулся. Принюхивается.

— Твое предложение?

— Он соблазнится. Он позвонит. Практически, он дал это понять. Он позвонит.

Бруно теперь выезжал на авеню Клемансо против холма с резиденцией премьер-министра. Кучка празднично одетых китайцев толпилась у входа в гостиницу «Кокпит». Он почти завидовал им.

— Клео, ты получишь одно странное предложение… Возможно, по телефону, едва мы разъединимся. Не говори «нет». Понял меня? Повторяю: не говори «нет». Это тоже приказ. Мы дадим свой ответ после ответа этого русского…

Клео рассеянно положил трубку.

Как странно… Отец скончался именно в те минуты, когда он сидел в Золотом салоне «Шангри-Ла» с Севастьяновым. Плохой фэн шуй, этот русский. Именно после встречи с ним, на выходе из холла гостиницы, администратор пригласил его к телефону. Кивком попрощавшись с Кротом, Клео принял из рук рассыльного трубку.