— Спасти меня, — вырвалось у Фредрика. — Ты же могла убить меня! Что если бы ты попала мне в глаз? Что если бы резиновая пуля меня прикончила?

Кафа не ответила, лишь задрав свитер до груди. Посреди живота у нее была ярко-красная рана, окруженная темным синяком.

— Я выстрелила в себя одной из таких пуль, Фредрик. Нужно было знать, насколько она травматична. Так я сделала вывод, что риск приемлем.

Говоря это, она смотрела ему прямо в глаза, и увидела, как в нем закипает ярость. Риск приемлем. Сука, блин. Кафа сжала губы.

— Фредрик. Если бы твоего ребенка похитили, чтобы ты сделал?

Он тяжело вздохнул, в поисках ответа. Что бы он сделал? Выстрелил бы в свою коллегу? Ответ на поверхности не лежал.

— Где твой сын? — пробормотал он.

Она не ответила, и он поднял на нее взгляд. Она моргала, чтобы сдержать слезы.

— Они солгали мне. Я тебя сняла, отправила видео им на почту. На следующий день они должны были передать мне Номана на автобусном терминале. Но сына так и не привели. — Кафа потерла глаза. — Я не прошу у тебя прощения. Но я прошу, чтобы ты постарался меня понять.

— Что…? Твою мать!

Фредрик резко встал. Больше всего ему хотелось бросить что-нибудь в стену, ударить кулаком по двери. Вместо этого он лишь отошел от Кафы.

— Я думал, что это ты зарядила пистолет резиновой пулей. Что это ты решила сохранить мне жизнь. А теперь ты говоришь, что так все и было задумано изначально? Я просто не понимаю. За то время, что я сидел в подвале, ничего нового в расследовании не случилось. Так зачем было запирать меня в том чертовом месте? А теперь, когда я выбрался, я в смертельной опасности, что ли?

Кафа в отчаянии глянула на него.

— Я не знаю, Фредрик! Никаких переговоров не было. Она сказала только, что я спасу тебе жизнь, если на время выведу тебя из игры. Она даже сказала… что я должна убедиться, что ты прочел документы своего отца перед тем, как я в тебя выстрелю…

— Документы отца… какого хрена она узнала, что я забрал документы отца? Почему… это же я попросил тебя отвезти нас в Чернобыль. Что, если бы я попросил тебя вернуться в город? Ты бы выстрелила в меня и заперла в другом месте?

Кафа смиренно посмотрела на друга.

— Я… я не знаю. Женщина сказала, что ты попросишь отвезти тебя туда после того, как прочтешь документы. Она просто знала все. А в подвале заперла тебя не я. Я только тебя там оставила. Так мне приказали.

— Приказали? — проревел Фредрик. — Гнев прорвался наружу. Снежна лавина обрушилась. В кровь выбросило адреналин, и мышцы напряглись, шлаки оторвались от венозных стенок. Он почувствовал освобождение, и, шипя как хищник, наполнил легкие воздухом.

Он ткнул в нее пальцем.

— Странник — это ты? Это ты сливала информацию, саботировала расследование и творила дьявольщину, потому что не смогла спасти собственного ребенка? Нанесла удар мне в спину, чтобы осмелиться встретиться взглядами со своим уродом?

Это были жестокие слова. Чудовищные слова. И они попали Кафе в сердце, как резиновая пуля в лоб. Кафа застыла на месте. Глаза сузились, а зрачки, наоборот, расширились от гнева. Она подошла к Фредрику. Он услышал свист ее ладони, но не стал ни уклоняться, ни отводить взгляд, и пощечина прилетела ему по челюсти. Ударила Кафа изо всех сил. Потекли слезы, из носа полилась кровь.

— Жалкая тварь, — прошипела она. — Черт бы тебя побрал.

Взгляд Фредрика прояснился, Кафа так и стояла на месте, уперев руки в бока и выставив вперед подбородок. Ждет ответного удара, и он уже вот-вот готов был его нанести.

— Ну все, хорош!

Фредрик не услышал, в какой момент Тересе распахнула двери. Теперь она стояла в дверном проеме и злобно переводила взгляд с одной на другого.

— Это трудно для вас обоих. Но хватит уже. В этом расследовании есть только один путь. И вы должны пройти его вместе. Не говорите слов, которые потом не сможете друг другу простить.

Кафа покосилась на Фредрика снизу вверх, а он на нее сверху вниз. Так они и продолжили стоять. Тересе открыла окно и раздвинула шторы.

— Если будете так орать, не останется ни души, кто не будет знать, что вы здесь. — прошипела она.

Фредрик вдохнул морозный зимний воздух, а к щекам Кафы вернулся цвет.

— Я перешел границы, — сказал он. — Прости меня. Я разозлился.

Кафа убрала ладони с бедер.

— Никто не посмеет называть моего сына уродом. Никто.

Самый свежий воздух после грозы. Напряжение спало.

Они ели томатный суп из пакета, который подала Тересе. Яйца с макаронами. Фредрик не помнил, когда в последний раз испытывал такой голод.

— Я тебе солгала, — тихо сказала Кафа. — О том, что Тересе сообщила мне, что ты пошел в банк. Ждать тебя возле банка мне сказала та женщина.

Фредрик покосился на нее.

— Мне пришло письмо. На адрес моей покойной матери, с сообщением, что нужно освободить банковскую ячейку. Ключ лежал у меня с ее смерти, но я понятия не имел, где находится ячейка. — Он разрезал яйцо и стал наблюдать, как желток скользнул в суп, и от него широкими лентами взметнулись брызги. — В банке сказали, что такого письма не отправляли. Очевидно… кто-то хотел, чтобы я прочел те документы. — Он заглотил половину яйца. — Почему? Почему Стаффан Хейхе не воткнул нож мне в спину тогда, на вилле Равнли? Он тоже сохранил мне жизнь?

Никто не ответил.

Фредрик с протяжным стоном обратился к Тересе.

— А что ты сказала Коссу?

— А что, черт возьми, я должна была сказать, Фредрик? Что ты онемел и не можешь позвонить ему сам? Я сказала, что мы вместе ужинали и оба отравились. Что ты лежишь на диване и страдаешь, но точно поправишься к понедельнику.

Сегодня уже пятница. Времени осталось не много.

— А он поверил тебе?

— Закатил глаза и отмахнулся.

Они ели молча. Стучали ложками по фарфору, задумчиво отводя взгляды друг от друга.

— Если цель заточения меня в подвале была в том, чтобы держать меня взаперти, — наконец проговорил Фредрик, — то почему за мной не было наблюдения? Еды там было минимум на неделю.

— Потому что время работает против нас, — ответила Кафа. — Пленки больше нет. Рикард Рейсс пропал. Свидетели мертвы. Лабораторию увезли. Документы твоего отца… я сожгла. Я удалила запись допроса Рейсса с твоего телефона. Так мне сказали сделать. — Говоря это, она смотрела прямо на него. Фредрик лишь пожал плечами. Пойти еще на один круг он не готов.

— Я тут подумала, — продолжила Кафа, взглянув на Тересе. — Точнее, мы подумали. Прямо перед тем… как я в тебя выстрелила, ты сказал, что мы находимся в разгаре операции. Думаю, ты прав. Вот почему было важно вывести тебя из игры. Что-то должно произойти в ближайшее время, и ты был прав, предположив это.