Здание пританея поражало красотой и архитектурным совершенством. Его начал строить отец Перисада, когда казна Боспора ещё была наполнена звонкой монетой, а морские караваны с зерном, солёной рыбой, кожами, деревом, воском и другими дарами Таврики бороздили голубые воды Понта Евксинского с ранней весны до осенних штормов, направляя резные акростоли на юго-запад, к берегам Эллады. Строительные и отделочные работы завершились совсем недавно, лет десять назад, и многоколонный пританей до сих пор блистал первозданной чистотой и свежестью. Просторное здание длиной около восьмидесяти и шириной не менее сорока локтей состояло из пяти помещений и дворика, вымощенного тщательно отшлифованными и подогнанными плитами. В южной части пританея находился парадный андрон с облицованным мраморными плитами главным очагом города, являвшимся символом единения всех граждан Пантикапея. Рядом с ним была комната для омовения и хозяйственное помещение с печью — поварня. В западной половине располагались ещё два больших зала с полами из известняковой крошки и гальки, где обычно трапезничали не столь важные гости, как иноземные послы. Дворик к северу был открыт, а с трёх других сторон его окружала колоннада. В пританее находился и алтарь, украшенный рельефной головой быка и гирляндой лавровых листьев, а также сложенная из дикого камня цистерна для воды. Расписные стены имитировали дорогие сорта мрамора, а пол андрона покрывала удивительной красоты мозаика.

Главенствовал на торжестве городской агораном Исиад, благообразный старик с длинной седой бородой и выцветшими от времени маленькими глазками, постоянно прячущимися под морщинистыми веками. Был среди приглашённых и наместник Хрисалиск. Он немного похудел, и его обычно смуглое, пышущее здоровьем лицо приобрело желтоватый оттенок. Проверка деяний наместника, устроенная царём, как видно, не прошла для него бесследно. Впрочем, Хрисалиск, судя по торжествующей улыбке, словно приклеенной к скуластой физиономии, похоже, вышел сухим из воды. В какую сумму ему это вылилось, знали немногие, в том числе и благообразный хитрец Исиад, слывший, кстати, бессребреником. Но такие мелочи, конечно же, не могли омрачить чело наместника, уже успевшего возместить убытки, продав пиратам-ахайям почти половину съестных припасов — дань меотов Боспору — и кое-что из оружия.

Хрисалиск, согласно своему высокому рангу, возлежал за пиршественным столом в андроне. Компанию ему составляли спирарх Гаттион, жрец Стратий, боспорский наварх Панталеон, известный кутила и выпивоха, рослый, жилистый морской волк, и евнух Амфитион. Кроме них и ещё кое-кого из дворцовой знати в андроне трапезничали и посольские люди Понта.

В других залах, как мы уже говорили, были гости поплоше, которые не могли кичиться аристократическим происхождением или близостью к царскому престолу: богатые купцы, не только чистокровные эллины, но меоты, скифы и иные, в чьих жилах было столько всяких примесей, что определить их принадлежность к какому-нибудь народу или племени не представлялось никакой возможности; крупные землевладельцы и эргастериархи, несколько пантикапейских поэтов и мыслителей, никогда не упускавших случая отведать дармового угощения, два хилиарха, начальник аспургиан — нелюдимый и молчаливый полуварвар, царский логограф, невесть каким образом попавший сюда пантикапейский синдик[284] — угодливый толстогубый мужчина с удивительно гибкой спиной, гимнасиарх, политарх[285] — этот достойный муж по чину имел право присутствовать в андроне, но не пожелал; он стремился быть поближе к простым согражданам, хотя в этих двух залах сыскать их было весьма трудной задачей, — и даже борец Калус, дюжий, квадратный молодец, обжора, каких свет не видывал.

Спирарх Гаттион мрачно жевал кусок фаршированной рыбы, даже забыв полить её сосусом. Его мысли витали далеко от пританея, и основное место в них занимал Эрот. Сводный брат Гаттиона, вечный бродяга и насмешник, залил сала за шкуру спирарху ещё в детстве, и он ненавидел рапсода так, как только могут ненавидеть друг друга близкие по крови люди. Теперь начальник царской спиры мысленно представлял Эрота, распятого на дыбе подземного эргастула, и себя с плетью в руках.

— О чём задумался, наше воинское совершенство? — насмешливый голос Хрисалиска ворвался в мысли спирарха как камень из пращи, заставив его вздрогнуть и болезненно поморщиться.

— Осень… — неопределённо ответил Гаттион, неприязненно глянув на наместника.

— Действительно, осень… — почему-то удивился Хрисалиск. — Премерзкая пора, доложу я тебе. Но по мне, так в самый раз — пока штормит, ни один разбойник и пират не сунутся в мои владения. А вот зима, это уже и впрямь скверно: пролив скуёт льдами, и по этому мосту того и жди незванных гостей. Ой-ей…

— Зима — отличная пора, га-га-га… — заржал во весь голос наварх Панталеон, расслышавший в разговоре сотрапезников всего несколько слов. — Отоспимся, винца попьём вдоволь, гетер всех перещупаем… — он вновь загоготал.

— Кому что… — предосудительно заметил Хрисалиск, но всё равно скабрёзно ухмыльнулся.

— Блудники… — тяжёлый взгляд Стратия заставил замолчать наварха. — Вам бы только Бахуса ублажать, да вакханалии устраивать с непотребными девками. Тьху!

— Сам хорош… — проворчал обиженный Панталеон. — Своё уже забылось?

— По-моему, мы сюда пришли вовсе не для того, чтобы выяснять, кто во что горазд, — спокойный тихий голос евнуха Амфитиона подействовал на сотрапезников, как холодный душ. — Я прошу выслушать уважаемого Стратия, ему есть что сказать вам, достопочтимые господа.

— Воистину, верные слова, — пригладил бороду Стратий. — Здесь собрались единомышленники, и я не буду начинать издалека. Скажу только одно — государство наше падёт, развалится, если мы, достойные мужи, этому не воспрепятствуем.

— Оно-то верно… — Хрисалиск осторожно покосился на других участников пиршества.

Но там было не до них — тон задавал Тиранион, уже пригласивший двух флейтистов и кифареда; они как раз настраивали инструменты на что-то весёлое.

— Однако, не слишком ли мы торопимся? — продолжил наместник, оглядывая всех по очереди цепкими глазами. — И вообще — собираемся уже в который раз, а толку с наших замыслов как с козла молока.

— Сие дело спешки не терпит. Тут я согласен, — важно кивнул жрец. — А насчёт толка — это как сказать. Главное мы уже выяснили — многие недовольны правлением Перисада.

— Но вот готовы ли они последовать за нами — это вопрос, — мягко проворковал евнух.

— Нас поддержат царская спира и флот, а это уже немало, — ответил ему Хрисалиск.

— Как сказать… — вступил и Гаттион. — Аспургиане и царская хилия за нами вряд ли пойдут.

— За меотов я тоже не ручаюсь, — уныло покачал головой наместник. — Стоит им только учуять смуту, и мне придётся брать ноги в руки и надеяться на покровительство богов. Эти мерзкие полуварвары и сейчас косо смотрят. Пока держишь их в железных оковах — ещё куда ни шло, а случись такое…