В их доме вскоре появился мужчина. Спокойный, разговорчивый. Много видел. Много путешествовал. Пообещал матери поехать вскоре отдохнуть. Делал комплименты. Ухаживал. Что и говорить, – вел себя очень галантно. И мать, радостная, счастливая, дала согласие на то, чтобы жить всем вместе. Вика старалась, как могла, чтобы их отношения склеились. Замечая с легким недоумением, что мама все чаще одергивает ее халатик и застегивает ей на груди пуговицы. Не может быть! Неужели она видит в ней, беззаветно преданной дочери, бесконечное количество раз доказывающей свою любовь и преданность, коварную соперницу? Глупости, ей просто показалось. Зачем задумываться о том, что неприятно? Хорошо, что этот сотрудник к ним переехал. Мама успокоилась. Жизнь потихоньку начала приходить в норму. В их доме появилась кожаная мебель, дорогие сервизы, хорошее вино… Но через месяц все закончилось. Мужчина съехал. Ничего не сказав на прощанье. Прихватив все свои щедрые подарки. Вика узнала об этом от матери, которая тут же в поисках поддержки прибежала к ней на работу. Но что она теперь могла сделать? Чем помочь? И почему он съехал без объявления войны? Что на него повлияло? Шум? Отсутствие покоя из-за Васьки? Или между ними что-то было не в порядке? Не может же она, в конце концов, залезть к ним в комнату и подсмотреть в чем проблема!

Время потекло крайне медленно. Казалось, в жизни ничего более ужасного, чем все эти мучительные дни еще не происходило. Хуже не придумаешь. Мать целыми днями выла, закатывала истерики, больше напоминая пациента психиатрической больницы. Или просто не хотела держать себя в руках? Чувство, что где-то глубоко в душе матери нравится это повышенное внимание, не раз посещало Вику. Не зря же так любит пожаловаться на свои болячки. «Неужели она правда сходит с ума?» – испуганно думала юная дочь, наблюдая за происходящим и с опаской поглядывая на брата – только бы на нем эти истерики никак не отразились! Может, Лиза чем-то поможет? Просто, больше не у кого просить помощи. Ей так тяжело! А смотреть на мать в таком виде страшно! Сестра, появившаяся по ее просьбе, несколько часов просидела на кухне вместе с ней, заглянула к мечущейся по постели и надрывно кашляющей матери и как-то отстраненно произнесла: «Вик, у меня свой ребенок есть. И проблем своих полно тоже». Лиза ушла. Виктория осталась совсем одна. Что же делать? Как привести мать в чувство? Выдернуть из этого ненормального состояния?

– Может, ремонт начнем? Кухню переделаем? Ванную? Я денег дам.

Мать, сквозь слезы, кивнула.

Месяц закончился в мгновенье ока. Вика, закрученная делами с ремонтом и работой, не сразу заметила, что мама посвежела, окрепла. Стала, наконец-то, улыбаться. А когда заметила – обрадовалась так, что ощутила себя на седьмом небе от счастья. Как хорошо-то! Наконец-то! Груз ответственности за младшего брата стал не таким тяжелым. Вика никогда бы не смогла бросить его.

– Ты в курсе, что она с этим твоим протеже опять встречается? – огорошила ее вскоре Лиза. – Поэтому и радостная такая. Я бы не сказала. Мне сил просто твоих жалко. И денег тоже. Подумай о себе, в конце концов.

Девушка присела на стул, чувствуя как все внутри разрывается от боли. Мать ее обманывает! Мило! Придя домой, она испытующе посмотрела той в лицо. Светится аж вся! Куда-то собирается! Красится! Ее духами надушилась. Сейчас она родную дочь использует и выкинет, как ненужную вещь! И когда мать относилась к ней по-другому? Не потребительски? И не помнит! Девушка молча наблюдала за матерью, лицемерно вздыхающей и играющей роль в слишком тяжелой для нее пьесе:

– Вся измучилась, сил нет! Пойду – воздухом подышу.

Мать ушла. «Почему она прямо не скажет, что помирилась? Неужели я была бы против?! Пусть делает, что хочет! Лишь бы была жива и здорова. Зачем она мне врет? Боится, что я перестану давать денег? Не закончу ремонт? Правильно, к очередному приезду любимого мужчины все должно быть красиво и с удобствами. За мой счет! Предательница!» Вика всхлипнула. Сколько раз она выслуживала материнскую любовь! Почти столько же, сколько та ее предавала. Она уже сбилась со счета, сколько раз это происходило. Чего удивляется? Ей абсолютно нельзя верить. Как перекати-поле. Человек, готовый всегда все обрубить и начать заново. Даже с близкими людьми.

На следующий день мать подошла с очередной просьбой:

– Давай, диван в зал еще купим. А то после того, как ваш папочка мебель вывез, сидеть не на чем. Телевизор смотреть хочется, как нормальные люди. Новый год скоро.

– Мам, я и так кучу денег уже потратила. На ремонт. Мне самой надо.

– Ну, если хочешь, можешь потом эту мебель себе после свадьбы забрать!

Вика замолчала, потом, после минутной паузы, возразила:

– Что от нее останется?

– Тебе жалко? Я же знаю, что у тебя деньги есть!

– Откуда?

– Ты – как твой отец! Вечно деньги припрячет, а детей без самого необходимого держит. Не стыдно?

– Это мне должно быть стыдно?! – взорвалась Вика и совсем неожиданно услышала:

– А ты знаешь, вообще, почему твой хваленый пенсионер съехал? Из-за тебя! Что ты ему про меня наговорила?

Вика, ошарашенная, уставилась во все глаза.

– Что вылупилась?

– Я тебя ненавижу!

– А я – тебя! Убирайся из моего дома! Двух хозяек здесь нет и не будет! Я – хозяйка! Я!

Через пять минут, собрав выброшенные на площадку вещи, Вика уселась на спортивную сумку и заплакала. Куда ей идти? Некуда! Абсолютно! И денег осталось совсем мало! На съемную квартиру не хватит! И для начала сколько нужно всего! Хоть на панель иди! Вдруг и правда придется? Она уже ничему не удивится. Кто ей может помочь? Парень, с которым она встречалась, обозвал бесприданницей и помогать явно не собирался. Судьба ей прям все всегда самой делать. К отцу? Просить? Невозможно! Куда?

Она позвонила. Лиза открыла дверь. Увидела заплаканную Вику с сумкой.

– Что случилось?

– Мама выгнала, – почему-то улыбаясь, в противовес щемящему чувству обиды внутри, ответила та.

– Проходи! – понимающе вздохнула Лиза.

Вика зашла в тамбур, захлопнула дверь. Как они все вместе поместятся? Сестра и так тут на птичьих правах! Как к этому отнесется свекровь? Муж?

Вика осталась. Приходя к сестре в дом лишь для того, чтобы переночевать и не мозолить одним своим видом чужим людям глаза. Лизин муж помог вскоре снять ей квартиру. Холодную. Старую. Неуютную. Без столов и стульев. Два часа до работы. Но для нее сейчас – это самое лучшее. Она переехала. А через несколько дней – заболела. Странно! Она вообще так редко болела. Раз в пятилетку. А тут – температура сорок! Вика лежала на постели не в силах спуститься на пол, добраться до туалета. А вдруг она умрет? Прямо сейчас? Сегодня? Когда ее найдут? Она недобро усмехнулась. Всем на нее наплевать! Особенно матери! А она ведь так старалась! Столько для нее делала! Жалела! А та выгнала ее из дома! Променяла ее на какие-то старые штаны! И за что? Так больно! Несправедливо! Всхлипывать от обиды уже не было сил. Не хотелось. Девушка медленно сползла на пол и, опершись на трясущиеся руки, прислонившись к дивану головой, которая куда-то уплывала, поползла. Метр. Два. Как, оказывается, трудно доползти бывает до телефона. И туалет там же. Не ходить же под себя! Она прислонилась опять головой к холодному ободранному косяку двери. Еще немного! Неожиданно увидела себя со стороны. Худую. Бледную. Дрожащую. В одном белье на полу. Что-то металлическое, резкое появилось в ее взгляде. С упрямой решительностью она поползла дальше. Ну и что, если даже она и шлепнется в обморок. Очнется! Девушка уже была возле телефонной трубки и набирала домашний номер сестры. Попросила привезти лекарства. Назойливые, злые мысли о том, что ей нужно во что бы то ни стало вернуться домой и потребовать свое, пусть даже через суд, вихрем кружились вокруг нее. Судиться с мамой! Та же планировала когда-то разменяться. Оставить ей брата. Вика иронично изогнула губы. Потом кашлянула и забралась обратно в постель. Обратный путь почему-то был намного короче. Может, она просто разозлилась? Судиться с матерью – сейчас она была на это способна. Готова! Чего ей терять?