– Позвольте, я помогу. – Мак-Айвер забрал у него паспорта и визы. – Благодарю вас, ага, – обратился он к Хусейну, в восторге от их победы.

Глаза Хусейна были таким же холодными и твердыми, как всегда.

– Имам сказал: «Если иностранцы хотят уехать, пусть уезжают, нам они не нужны».

– Э… да, спасибо. – Мак-Айверу совсем не нравилось стоять рядом с этим человеком. Он вышел. Локарт последовал за ним.

Старк между тем говорил на фарси:

– Боюсь, мне тоже придется полететь с этим самолетом, ваше превосходительство. – Он передал ему все, что говорил док Натт, и добавил по-английски: – Я не хочу уезжать, но, в общем, делать нечего. Иншаллах.

Хусейн рассеянно кивнул.

– Вам не понадобится выездная виза. Садитесь в самолет. Я все объясню комитету. Я прослежу за отлетом самолета. – Он вышел и отправился на диспетчерскую вышку, чтобы уведомить полковника Чангиза о своем решении.

Погрузка людей в 125-й завершилась практически моментально. Старк был последним, кто поднялся по трапу, ноги уже подгибались под ним. Док Натт дал ему достаточно обезболивающего, чтобы он смог подняться в самолет.

– Благодарю вас, ваше превосходительство, – попрощался он с Хусейном, перекрикивая вой двигателей; этот человек все еще вызывал у него страх и одновременно с этим нравился ему, он не знал почему. – Пусть Аллах дарует вам мир и покой.

Хусейна окружала какая-то странная аура.

– Продажность, ложь и обман противны законам Аллаха, не так ли?

– Да-да, это так. – Старк прочел нерешительность на лице Хусейна. Потом это мгновение миновало.

– Мир и покой Аллаха да пребудут с вами, капитан. – Хусейн повернулся и зашагал прочь. Ветер слегка посвежел.

Старк пошатываясь поднялся по трапу, держась здоровой рукой за поручень, ему хотелось уйти с высоко поднятой головой. Наверху он, вцепившись в поручень, обернулся на мгновение; в голове стучал молот, грудь пронзала сильная боль. Столько всего остается здесь, столько всего, слишком много, не только вертолеты и запчасти и все материальное – гораздо больше. Черт подери, мне следовало бы здесь остаться, а не уезжать отсюда. Он невыразительно махнул рукой тем, кто остались внизу, и поднял большой палец, с болью сознавая: он благодарен судьбе, что не стоит сейчас среди них.

Из окна кабинета Эсвандиари и Киа наблюдали, как 125-й покатил на взлет. Пусть Аллах проклянет их всех, пусть все они сгорят в адском огне за то, что вмешались, думал Эсвандиари. Потом он стряхнул с себя гнев, сосредоточив мысли на широком пиршестве, которое избранные друзья, отчаянно желавшие познакомиться с министром Киа, его другом и коллегой по совету директоров, подготовили для них, после чего их будут развлекать танцовщицы, за которыми придет черед временных браков…

Дверь открылась. К его безмерному удивлению, в кабинет вошел Хусейн, бледный от гнева, за ним следовала толпа «зеленых повязок». Эсвандиари поднялся с места.

– Да, ваше превосходительство? Чем я могу быть ва… – Его голос оборвался, когда один из «зеленых повязок» грубо отпихнул его в сторону, чтобы Хусейн смог пройти и сесть за его рабочим столом. Киа озадаченно остался сидеть где сидел.

Хусейн заговорил:

– Имам, да пребудет с ним благословение Аллаха, приказал комитетам искоренять коррупцию везде, где они ее встретят. Здесь собрался комитет базы ВВС Ковисса. Вы оба обвиняетесь в коррупции.

Киа и Эсвандиари побледнели и заговорили одновременно, заявляя, что это смешно и что их ложно обвинили. Хусейн подался вперед и сдернул золотой браслет и золотые часы с руки Эсвандиари.

– Когда вы купили это и чем расплатились?

– Мои… моими сбережениями и…

– Лжец. Пешкеш за два рабочих места. Комитету это известно. Теперь, как быть с вашими планами обмануть государство, тайно предлагая доходы от добычи нефти продажным чиновникам в счет будущих услуг?

– Это смешно, ваше превосходительство, это ложь, все ложь! – в панике воскликнул Эсвандиари.

Хусейн взглянул на Киа, который тоже посерел лицом.

– Каким чиновникам, ваше превосходительство! – спокойно спросил Киа, уверенный, что враги подставили его, чтобы он угодил в ловушку подальше от места, где была сосредоточена его власть. Сиамаки! Это должен быть Сиамаки!

Хусейн сделал знак одному из «зеленых повязок», который вышел и тут же вернулся со связистом, Вазари.

– Расскажи им, как перед Аллахом, все, что ты рассказал мне, – приказал Хусейн.

– Как я говорил вам раньше, я был на крыше, ваше превосходительство, – нервно начал Вазари, – я проверял там один из проводов и уловил, что они говорили, через окно в крыше. Я слышал, как он сделал предложение. – Он ткнул пальцем в Эсвандиари, в восторге от того, что получил возможность отомстить. Если бы не Эсвандиари, этот сумасшедший Затаки ко мне бы никогда не прицепился, меня бы не били и не издевались надо мной, а ведь меня чуть не убили. – Они говорили по-английски, и он сказал, я могу устроить так, что доходы от добычи нефти из новых скважин не будут проходить по официальным документам, я могу не вносить эти скважины в список действующих и перенаправлять доходы вам…

Эсвандиари был в ужасе. Он предусмотрительно удалил всех иранских служащих из здания конторы и более того, для дополнительной безопасности говорил по-английски. Теперь он был обречен. Он слышал, как Вазари закончил свой рассказ и как начал говорить Киа, спокойно, неторопливо отрицая любое соучастие, утверждая, что он просто входил в доверие к этому продажному и злому человеку:

– Меня попросили приехать сюда именно с этой целью, ваше превосходительство, я был послан правительством имама, да охранит его Аллах, как раз для этого: искоренить коррупцию везде, где она существует. Позвольте поздравить вас с вашим примерным усердием. Если вы позволите, сразу же по возвращении в Тегеран я доложу о вашем похвальном рвении непосредственно Революционному комитету – и, разумеется, премьер-министру.

Хусейн посмотрел на «зеленых повязок».

– Виновен или не виновен Эсвандиари?

– Виновен, ваше превосходительство.

– Виновен или не виновен этот человек Киа?

– Виновен, – вскричал Эсвандиари прежде, чем они успели ответить.

Один из «зеленых повязок» пожал плечами.

– Все тегеранцы лжецы. Виновен! – И остальные закивали и повторили его приговор.

Киа вежливо возразил:

– Муллы и аятоллы Тегерана не лжецы, ваши превосходительства, Революционный комитет не лжецы, как и имам, да охранит его Аллах, которого, наверное, тоже можно назвать тегеранцем, потому что он теперь там живет. Так случилось, что я тоже там просто живу. Я родился в священном городе Хом, ваши превосходительства, – добавил он, впервые в жизни благословляя этот факт своей биографии.