каждый желает, то и подает ему, если это не вредит его душе. Но все эти люди уже получают свою награду, они отказались от награды духовной, так как никто из них не приносил милостыню ради Бога, и ее целью была не польза для души. Ты сотворил милостыню, чтобы благословился дом твой? Бог благословил дом твой. Ты сотворил милостыню ради корабля? Бог спас твой корабль. Ты сотворил милостыню ради детей? Бог сохранил детей твоих. Ты сотворил милостыню для того, чтобы прославиться? Бог прославил тебя. Чего ты еще хочешь? Но ты сотвори милостыню ради души своей, чтобы спаслась душа твоя, как написано: да исполнит Господь желание сердца твоего, и всякое намерение твое да совершит.[346] Есть много богатых, которые, думая, что творят милостыню, на самом деле прогневляют Бога“.

Мы попросили старца: „Разъясни нам эти слова, авва“. И авва Иосиф ответил: „Бог заповедал, чтобы начатки пшеницы, ячменя, овса, вина и елея, шерсть и овощи были без порока и первенцы людей и чистых животных не имели никаких изъянов, т. е. поврежденных ушей или куцых хвостов, и приносились Богу для отпущения грехов.[347] Богатые же совершают обратное: хорошее они съедают, а негодное отдают нищим. Дорогое вино они пьют сами, а прокисшее отдают вдовам и сиротам. Они отдают нищим дырявые и заплатанные одежды и бросают им испортившиеся и гнилые плоды. Так поступая, они подражают Каину, поэтому Бог не принимает приносимое ими. Если у богатого есть не только сыновья, но и миловидные и прекрасные дочери, то он думает лишь о брачном выкупе и свадьбе, повсюду высматривает женихов для дочерей – и это становится его главной заботой. Если же его сын или дочь окажутся одноглазыми, или лишенными какого-либо члена, или болезненными, то он отдает юношу в мужской монастырь, а девицу – в женский.

Такие люди должны твердо понять, что даже если, желая почтить смертных и тленных людей, они подают им все самое дорогое и лучшее и усаживают на самые почетные места, то не Богу ли им следует приносить все еще более дорогое и наилучшее? Бог требует от нас, чтобы мы словом выражали Ему благодарность и приносили обеты, но не потому, что Он нуждается в словах, а для того, чтобы научить нас быть благодарными. Он хочет, чтобы мы были внимательны к своим обещаниям и если решили что-либо отдать Богу, то делали это незамедлительно и с великим тщанием, усердием, страхом и любовью к Нему. Так жертва Ноя, издававшая смрад и дым, пред лицом Божиим оказалась благоуханным ароматом. В Писании сказано: „И обонял Господь приятное благоухание“.[348] А начатки плодов, жертвы и дары, принесенные порочными людьми, оказываются мерзостью пред Господом. Послушай пророка, сказавшего иудеям, которые тогда еще были народом Его: „Курение ваше отвратительно для Меня“.[349] Лукавство приносящих жертву превращало благовоние фимиама в мерзость.

Всякий человек, желающий спастись, должен не только молитвы и милостыни совершать в простоте сердца и со всяким усердием, но и, намереваясь принести нечто Богу, приносить самое ценное и самое достославное, чтобы ни наша молитва не была отвергнута и с позором возвращена в наши же недра,[350] ни приносимые нами плоды, как оказавшиеся гнилыми и негодными, не были отвергнуты, как дары Каина“.[351]

Мы еще спросили авву Иосифа: „Наносит ли общение с помыслами вред душе?“ Он ответил: „Если бы душе не вредили скверные и нечистые помыслы, то она не получала бы пользы и от помыслов чистых, благочестивых, благих и христолюбивых. Но так как эти последние приносят ей пользу, то первые, соответственно, приносят вред. Даже если нас извне будет окружать непоколебимый мир и полнейший покой, а внутри будет возрастать буря и волнение от смятения помыслов, то нам не будет никакой пользы от этого внешнего благоденствия и покоя. Городу, окруженному тысячами стен и валов, от них будет мало проку, если внутри его окажутся предатели, которые откроют ворота врагу. Итак, если мы будем хранить себя от сочетания с постыдными помыслами, то Владыка дарует нам то, что обещал: великое, и превосходное, и превосходящее всякий наш помысел – вкушение Царствия Небесного, приобщение неизреченных благ, пребывание с ангелами. Все эти и подобные им дарования Божии не знают пределов, не имеют конца, не ведают перемен и остаются навеки твердыми и непоколебимыми“.

Видя, что мы усомнились в услышанном, старец встал перед нами и, возведя очи к небу, громко воззвал: „Иисусе, Боже наш, сотворивший небо и землю, море и все, что в нем, Искупитель душ наших, если есть какая-то ложь в том, что я сказал братиям, пусть этот камень останется целым, если же все сказанное мной истинно, то пусть он распадется“. Лишь только он умолк, камень раскололся на пять частей, а это был обломок колонны высотой в четыре локтя.

Поразившись такому чуду и получив духовную пользу, мы отправились назад. На прощание авва Иосиф сказал нам: „Чада, в следующую субботу приходите ко мне, потому что вы будете мне нужны“. Придя к авве в субботу, в третьем часу, мы увидели, что старец скончался. Похоронив его, мы вернулись, благодаря Бога, удостоившего нас предать погребению столь великого святого».

63. Авва Иаков сказал: «Жить на чужбине – выше, чем принимать пришедших с чужбины».

64. Еще сказал: «Недостаточно одних только слов. В наше время у людей много слов, но от нас ожидают дела. Нужны лишь дела, ведь слова не приносят плода».

65. Авва Иоанн евнух в молодости спросил одного старца: «Как вы без труда смогли совершить дело Божие, а мы, хотя и прилагаем большие труды, не можем совершить его?» Старец ответил: «Мы смогли совершить его потому, что дело Божие было для нас главным, а потребности телесные мы вменяли ни во что. У вас же главное – телесные потребности, а дело Божие на втором месте, потому-то вы и изнемогаете от трудов. А Спаситель сказал своим ученикам: „Маловеры... ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам“[352]».

66. Авва Исидор сказал: «Если вы поститесь согласно установлениям, то не надмевайтесь, а если надмеваетесь, то лучше ешьте мясо. Если вы хвастаетесь своим постом, то какая от него польза? Лучше человеку есть мясо, чем хвастаться и надмеваться».

67. Он же сказал: «Ученики должны любить своих учителей как отцов и бояться как правителей. Однако ни страх не должен пропадать от любви, ни любовь не должна омрачаться по причине