Кромвель также стремился к равновесию в делах Церкви. Весной 1654 года вышел ордонанс об учреждении комиссии «трайеров» для проверки годности и квалификации предполагаемых церковных служителей. Летом того же года в каждое графство назначили уполномоченных «эжекторов» для удаления пресвитеров, виновных в невежестве, некомпетентности или постыдном поведении. Кромвель поддерживал религиозную свободу всех, за исключением сторонников папы римского и епископов. Теоретически к англиканам относились не лучше, чем к католикам, но на практике их молчаливо принимали.

Руководствуясь политикой милостивого игнорирования, Кромвель создал смешанную Церковь, состоящую из пресвитериан, индепендентов и баптистов. Доктрина значила для него меньше, чем дух: догма не заботила его, пока он мог создать сообщество, в котором был, как он выражался, «корень». Это сообщество описывали не столько как государственную Церковь, сколько как союз христианских течений. Некоторые из наиболее убежденных англикан уехали в изгнание, как они говорили, «ожидая нужного момента», когда Карл II сможет заявить свои претензии на престол. Однако многие вообще отошли от церковной жизни. В дневниковой записи от 11 мая 1654 года Джон Ивлин заметил: «Женщины начинают краситься. Раньше это считалось постыдным занятием, к нему прибегали только проститутки».

Небольшие группы роялистов часто собирались в определенных тавернах Лондона и провинциальных городов, где обсуждали заговоры против протектората. Однако там, где есть тайные организации, должны быть также осведомители и провокаторы. В феврале 1654 года в Лондоне в таверне «Корабль» на Олд-Бейли арестовали одиннадцать человек. В процессе следствия выяснилось, что влиятельная группа роялистов готовилась спровоцировать народное восстание. Организация называлась Общество запечатанного узла. Король в изгнании поддерживал постоянную тайную переписку со своими сторонниками и был особенно заинтересован в заговоре с целью убийства Кромвеля. Протектора должны были застрелить, когда он воскресным утром направится из Уайтхолла в Хэмптон-Корт.

Однако Кромвель создал очень эффективную секретную службу под командованием государственного секретаря Джона Тёрло, и детали заговора стали известны практически сразу, как только они были сформулированы. Получив предупреждение от шефа секретной службы, Кромвель в то утро отправился в Хэмптон-Корт по реке и избежал покушения. Вскоре после провала заговора власти провели облавы в тавернах и частных домах Лондона. В ходе этой операции арестовали 500 человек. Двух руководителей казнили, а остальных отправили в ссылку на Барбадос. Старого католического священника тоже схватили и казнили.

Однако преследования не отпугнули других заговорщиков, которые вскоре опять попытались организовать восстание. Кромвелю представили копию письма нового короля, в котором Карл советует своим приверженцам «обсудить с теми, кому вы осмелитесь довериться, и, если вы готовы, назначить время…». Теперь Кромвель всегда носил с собой оружие. Через несколько месяцев в результате несчастного случая во время верховой езды пистолет в кармане выстрелил, и рана уложила протектора в постель на три недели.

Теперь, в соответствии с «Орудием управления», наступило время для созыва парламента. 4 сентября 1654 года в Расписной палате Вестминстера Кромвель обратился к новому собранию. Он сидел в государственном кресле, члены ассамблеи – на скамьях вдоль стен. «Джентльмены, – говорил он им, – вы собрались здесь по случаю самого великого события в истории Англии». Три часа Кромвель говорил о различных проявлениях Божьего Провидения, его речь перетекала от мессианского воодушевления к толкованиям выдержек из Священного Писания. Это он созвал парламент, но его «призыв исходил от Бога». Он таким образом подтверждал вновь – но на собственный лад – божественное право королей. Он был над парламентом. Однако пришел к ним сегодня не как господин, а как слуга, такой же, как все. Пришло время для «исцеления и умиротворения».

Однако новый парламент был не то чтобы покладист. Несколько дней парламентарии вели дискуссии и так и не пришли к решению, следует ли им поддержать протекторат. 12 сентября перед ними закрыли двери зала заседаний и пригласили снова собраться в Расписной палате, где к ним желает обратиться протектор. Кромвель осудил парламентариев за пренебрежение к государственным интересам, которые они «так мало ценят и так сильно не уважают», и объявил, что не позволит продолжать заседания, пока они не примут присягу «установленной форме правления». Все члены парламента должны были согласиться с условием, что «избранные члены не будут иметь права изменять форму правления, которая теперь представлена одним человеком и парламентом». «Извините, – сказал он, – извините еще раз, и я мог бы извиняться до самой смерти за то, что появились основания для такого шага. Однако основания есть…»

Некоторые члены парламента выразили протест и отказались подписывать документ, но большинство либо согласилось, либо по крайней мере подчинилось. Кромвель по-прежнему не пытался руководить дебатами, однако его все больше раздражал характер парламентских дискуссий. Сообщалось, что он говорил в тот период: «Лучше бы я пас овец, чем имел дело с управлением людьми». Овцы, по крайней мере, подчиняются. Парламентарии решили ограничить власть протектора до права вето; они также постановили, что их решения выше по значению, чем постановления Государственного совета. Другими словами, они считали, что парламент должен по-прежнему оставаться верховной властью государства. Кромвель так не думал. Изо дня в день они обсуждали каждую статью «Орудия управления» с явным желанием заменить его на собственную конституцию. 3 января 1655 года они проголосовали за подтверждение ограничений веротерпимости; через два дня решили урезать денежное довольствие в армии, тем самым ударив по основному электорату Кромвеля. 20 января они начали обсуждать создание милиции, подконтрольной парламенту.

Два дня спустя Кромвель сказал «хватит». Он резко раскритиковал их за зря потраченное время на ничтожные и ненужные разговоры, когда им следовало рассматривать практические меры общего преобразования страны. Он говорил: «Я не знаю, чем вы занимались. Я не знаю, были ли вы живы или уже отдали Богу душу». Он счел, что для благоденствия государства и общего блага народа нельзя позволить им продолжать свою деятельность; и поэтому – прощайте. Первый парламент Протектората был распущен. Однако одна важная проблема осталась без внимания. А может ли вообще представительный парламент сосуществовать с формой правления, которая главным образом была военной диктатурой?

Кромвель и Государственный совет снова правили без вмешательства со стороны, однако ценой власти стала вечная бдительность. Распуская парламент, Кромвель предупредил, что «партия кавалеров планировала заговор и готовилась опять погрузить страну в кровавый хаос» совместно с «людьми, которых называют левеллерами». Сторонники роялистов из Общества запечатанного узла действительно выжили, несмотря на депортации и казни, и, похоже, вступили в нежелательный союз с радикальными республиканцами, которые разделяли их заинтересованность в отстранении Кромвеля от власти. Для приверженцев идеи равенства Кромвель был значительно хуже Карла: он использовал их, потом предал и сделал себя деспотом. Однако роялисты не могли договориться даже между собой. В 1654 году они планировали шесть разных региональных заговоров, но только в юго-западной части Англии восстание состоялось, да и то было непродолжительным и плохо организованным. Шеф шпионов Тёрло хорошо сделал свою работу.