– В семь я уже щенка научил ощущать и перепрыгивать созданные мной воздушные барьеры, – свою ответную усмешку Алессан сдобрил более жгучей приправой.

Однако, смена тональностей уняла его окончательно. Юноша сел, и тень его перестала загораживать стол. Вышедшее к месту солнце благословило хрупкое примирение, заодно изобличая неистребимые мутные разводы на казенных окнах.

– Именно, – кивнул Карнелис. – Вы много создавали – я обреченно слушал. Лишь в двенадцать на верхах семейной библиотеки отыскались несколько томов, приобретенных еще прадедом – все по древесному коду. Даже без нарочитой скрытности он требует усилий для разбора.

Себастьян замолчал, но Алессан наблюдал его с новым выражением, похожим на подлинное любопытство.

– Вас учили только книги? – спросил он.

– Очень старые книги, – подтвердил Себастьян. – По меркам эволюций чарования, это просто археологические древности, но иных мне раздобыть не посчастливилось. Они перевернули мой мир, когда я впервые сам сложил магокод.

Себастьян улыбнулся чуть шире, уносимый ностальгией в теплые дали родовой усадьбы, сходной с этим кабинетом своей деревянной скромностью, но исполненной лепотою семейного быта.

Видя, что Лис как будто не ищет смуты, он рискнул доверительно поделиться:

– Меня тогда объяла эйфория. Первым завершенным кодом стало незримое удлинение ножки стула, чтобы шатание не отвлекало от занятий. Правда, к утру тот снова охромел, немного меня отрезвляя.

– Древесные чары сжигают массу энергии, – напомнил Алессан очевидное.

Младший Алвини смотрел с выражением неясным: в его как будто искренний интерес просочилась и внимательность ученого. Себастьян в который раз подумал, как тому непросто – в каждой беседе он ищет подтекст, выгоду или "собирает сведения".

– Я не имел ваших знаний, Алессан Диегович, – согласился древесник, – поэтому каждый день чаровал его снова и снова. Через месяц чары держались в три раза дольше – это уже была виктория, но я оставил несчастный стул и увлекся подогревом.

– В три раза? – уточнил гений скептически. – То есть, вы работали с ним несколько часов, чтобы послезавтра повторить с начала? У вас не было плотника?

Наследник "Улиток" вспомнил, как однажды этот стул-таки отдали плотнику без его ведома – упрямый подросток вовремя хватился и отбил свою калечную собственность. Впрочем, этой истории про уговоры, подкуп и ночную кражу при содействии сестрицы Лис еще не заслужил.

– Вопрос принципа, если хотите, – только сказал Карнелис. – Год назад я вернулся к нему и кое-что подправил. Полагаю, он до сих пор крепко стоит на свой зачарованной ножке.

Алессан был впечатлен – не подавая виду, разумеется.

– Понимаю, наставники очень дороги, но теперь вам действительно стоит учиться, господин Карнелис, – счел он допустимым дать непрошеный совет.

– Я так и поступаю, – беззаботно отозвался старший маг.

Он растопырил длинные пальцы над маленькой кляксой – через несколько секунд она побледнела едва заметно.

– Думаю, через седмицу я сумею повторить ваши чары хотя бы на этой области, потом попробую взять пятно побольше. Помимо библиотеки, меня обучает Лея Сальвадоровна – и вы.

Упорство самообразования Себастьяна проняло даже далекого от лени молодого Алвини (и нет, ему ни чуточки не льстит величание наставником!).

Внутренний Алессан содрогнулся неким открытием, отчего напустился на себя с возмущенным упреком: “Только не говори, что вздумал теперь дорожить его уважением!”

Милую беседу пора было неотложно сворачивать.

– Кстати, о сохранении заряда, – Лис подвинул одну из бумаг напарнику, – я склонен доложить отцу, что согласен с вашей догадкой. В построении цикла очистки сработавших чар особенно ярко видны повторы целых участков кода.

***

– Автор всерьез озаботился оптимизацией растрат энергии, – докладывал Алессан через три часа главам двух Приказов. – Модификация минимальная – своим изобретением он, очевидно, вполне доволен.

Отец привычно сидел на краю своего стола, изучая принесенные сыном опрятные выписки. Флавий глядел через его плечо, но Диего не проявлял беспокойства по поводу участия его высочества в следствии.

Тот уже и так довольно знал – не было никакой возможности прогнать его за дверь во время опроса Леоноры. Пожалуй, царевич теперь коршуном будет оберегать жену, компенсируя годы ее одинокой борьбы. Диего был счастлив, наконец, отправить леди с дочерью домой. Соблюдая конспирацию, Флавий отступился от идеи провожания, а Себастьяна они ждать не пожелали, имея необходимость прежде привести в порядок собственное блаженное смятение.

Когда Диего прервал их семейное рандеву, Леонора скоро собралась и отвечала деловито. Рассказала она не много, но и не мало – три листа занял перечень городов и примерных дней пребывания там оркестра "Голос Ладии". Женщине пришлось поднимать по закоулкам памяти весь год, предваривший начало болезни.

Обозначила она и виновницу – скрипачку Марселлу с творческим псевдонимом "Канарейка" на месте фамилии. Было видно, что и эти сведения Леонора оделяет с неохотой – вновь обретя силы и супруга, она склонна была по-христиански простить горемычную завистницу. Кто мог подумать, что поиски Марселлы станут вопросом имперской важности?

Диего почти молился, чтобы Леонора оказалась права.

Найти оркестр труда не составит. Марселла может еще выступать, что совсем упрощает дело, но может и скрываться – тогда придется отследить все ее возможные контакты в каждом городе. Леонора твердо считала, что чарами злодейка не владела – имело место общение с артефактором или посредником.

Если Марселла не при чем, поиски станут бессмысленным фарсом.

В этой неопределенности рапорт Алессана о работе с древесником стал хотя бы каким-то надежным оплотом. Им достоверно известно, что гениальный автор давно творит свои теневые чары, и что в указанный период он не жил в столице или выбирался из нее.

Архивариус получит задачу сопоставить схожие нераскрытые эпизоды – удачей будет найти иные нити той же паутины.

– Господин Карнелис еще что-либо вывел из кода инструмента? – спросил Диего.

Алессан и сам хотел продолжить.

– Швы, – кивнул он кратко. – Чары вплетали не одним днем.

Диего дважды одобрительно хлопнул по ребру стола, являя крайнюю степень эмоциональности:

– Превосходно!

Он даже воспрял со стола в новом витке рассуждений и сделал несколько шагов к окну.

Скорее всего, такая работа велась без посредника, а если Леонора не замечала регулярной пропажи скрипки, допытаться нужно иных странностей – ее чем-то настойчиво отвлекали, возможно, даже опаивали.

– Ты вполне ему доверяешь? – внезапно уточнил отец, обернувшись.

Юноша замер и заставил себя поразмыслить непредвзято, но и спустя время просившийся на язык ответ остался прежним.

– Не вижу рациональной зацепки для сомнений, – признался он. – Да, отец, я ему доверяю.

"Обвинит в наивности?" – подобрался внутренний Лис.

Лицо Диего действительно отразило печаль, но излил он ее на светлую макушку Флавия, который уставился на стену и отбыл мыслями в далекие широты. Магистр вновь посмотрел на сына.

– Хорошо, – сказал он, и прибавил на