время этого диалога, подошел и, положив руку на плечо своего товарища, сказал ему по-немецки:

– Предоставь все это мне.

– Как? Но ведь мы хотели…

– Замолчи и уходи.

– Как я вас оставлю одного…

– Да.

– А дверь?

– Ты ее закроешь и отойдешь…

– Но ведь этот человек – Арсен Люпен…

– Уходи.

Тот ушел с недовольным ворчанием.

– Закрой поплотнее дверь! – крикнул оставшийся. – Лучше совсем… Так. После этого он повернулся и немного осветил фонарем свое лицо.

– Надо ли вам говорить, кто я? – спросил он.

– Нет, – ответил Люпен.

– Почему?

– Потому что я вас знаю. Вы тот, кого я дожидался.

– Меня?

– Да, вас, Ваше Императорское Величество.

Глава четвертая

Потомок Карла Великого

I

– Тише, – живо сказал незнакомец. – Не произносите этих слов.

– Но как же прикажете мне называть вас?

– Никак.

Они оба замолчали. Незнакомец ходил взад и вперед. Люпен дожидался с серьезным и почтительным выражением лица, но в глубине души он был безумно рад и горд: он, авантюрист, вор, заключенный, он – Люпен – заставил прийти к нему в камеру самого императора, наследника Цезаря и Карла Великого.

Незнакомец остановился.

– Завтра, двадцать второго августа, вы хотели опубликовать письма? – спросил он.

– Сегодня ночью, в два часа, мои друзья должны были передать редактору газеты не письма, а точный список с перечислением их и примечаниями великого герцога Германа, – ответил Люпен.

– Этот список не будет передан редактору.

– Да, он не будет передан.

– Вы вручите его мне.

– Он будет вручен Вашему… Вам.

– И все письма также.

– И все письма также.

– Ни одно из них не будет сфотографировано.

– И ни одно из них не будет сфотографировано.

Незнакомец говорил спокойным тоном, приказывая и не спрашивая, он просто указывал, как неизбежно должен поступить Арсен Люпен. Так должно быть. Так и будет. Каковы бы ни были требования Люпена, что бы он ни попросил за это. Его условия были заранее приняты.

Незнакомец продолжал:

– Вы читали эти письма?

– Нет.

– А кто-нибудь из ваших читал их?

– Нет.

– Что же тогда у вас есть?

– У меня есть список с примечаниями великого герцога, и, кроме того, я знаю место, где спрятаны эти письма.

– Почему же вы их не взяли до сих пор?

– Я узнал этот секрет в тюрьме, но мои друзья уже отправились туда.

– Замок охраняется двумястами самых верных моих слуг.

– И десяти тысяч человек было бы мало.

– Как же вы узнали, где спрятаны письма?

– Я это угадал.

– Но вы знаете еще что-нибудь, кроме того, что было в газетах?

– Нет.

– Но по моему приказу в продолжение четырех дней обыскивали замок…

– Херлок Шолмс плохо искал.

– Да? Странно… странно… И вы уверены в том, что не ошибаетесь?

– Совершенно уверен.

– Тем лучше, – сказал он, – потому что необходимо, чтобы эти письма были у меня в руках. – И, резко повернувшись к Люпену, он спросил: – Сколько?

– Что? – переспросил Люпен.

– Я говорю, сколько вы желаете за письма?

Он ожидал, что Люпен скажет ему цифру, и даже сам подсказал:

– Пятьдесят тысяч… сто тысяч?

И так как Люпен не отвечал ни слова, то он добавил:

– Мало? Ну двести тысяч? Я согласен… Люпен улыбнулся и сказал тихо:

– Хорошая сумма. Но мне кажется, что английская королева даст за них около миллиона. Как вы думаете?

– Пожалуй.

– И что для императора эти письма вообще не имеют цены, что он заплатит за них два миллиона, так же как и три миллиона.

– Да, это верно.

– И что, если бы понадобилось, император заплатил бы эти три миллиона?

– Да.

– Ну, тогда нам будет легко достигнуть соглашения.

– На этой почве? – спросил с легким беспокойством незнакомец.

Люпен опять улыбнулся:

– О, вовсе нет… мне не надо денег. Мне нужна совершенно другая вещь, которая стоит для меня гораздо дороже миллионов.

– Что же именно?

– Свобода.

Незнакомец отступил:

– Что? Освободить вас? Но я ничего не могу сделать… это дело вашей страны, ее законов… правосудия… я совершенно не могу…

Люпен подошел к нему еще ближе и сказал тихо:

– Вы можете это сделать, государь. Мое освобождение – далеко не такое исключительное событие, чтобы вам отказали.

– Значит, мне пришлось бы просить?

– Да.

– Кого?

– Господина Валанглэ, председателя Совета министров.

– Но господин Валанглэ, я думаю, в этом случае может не более меня.

– Он может открыть мне дверь этой тюрьмы.

– Но это был бы скандал.

– Когда я говорю «открыть»… это значит – приотворить немного… для меня этого будет вполне достаточно…

– Так… так… Но Валанглэ никогда не согласится…

– Он согласится.

– Почему?

– Потому что вы пожелаете этого.

– Мое желание не закон для него.

– Но это даст ему возможность сделать приятное императору. А Валанглэ слишком хороший политик, чтобы…

– Что же вы думаете, французское правительство пойдет на превышение власти из-за простого удовольствия сделать мне что-нибудь приятное?

– О! Здесь не одно только удовольствие!

– Что же еще?

– Радость сознания оказать услугу Франции, принять предложение, которое будет сопровождать просьбу.

– Я сделаю предложение?

– Да, ваше величество.

– Какое же?

– Я не знаю… но мне кажется… я думаю, что есть благоприятная почва для соглашения… есть возможность…

Незнакомец смотрел на него, не понимая. Люпен задумался, как будто он искал слова для выражения своей неясной мысли.

– Мне кажется, что две соседние страны разделены в своей политике… очень незначительным вопросом… что у них разные точки зрения на второстепенные вопросы внешней политики, касающиеся колонии, где их самолюбие затронуто в большей степени, чем их реальные интересы… Разве нельзя предположить, что глава одного из этих государств приехал, чтобы лично уладить этот вопрос в духе нового соглашения, и желает дать указания, необходимые для того… для того…

– Для того чтобы я предоставил Марокко Франции? – сказал незнакомец, громко расхохотавшись.

Мысль, которую намечал Люпен, казалась ему очень забавной, и он от души смеялся. Было огромное несоответствие между целью и средствами, предложенными к достижению ее.

– Несомненно… несомненно… – повторял незнакомец, напрасно стараясь принять серьезный вид, – несомненно, мысль очень оригинальная… Всю современную политику придется перевернуть вверх дном, чтобы Арсен Люпен получил свободу… Планы Империи уничтожены, и только для того, чтобы Арсен Люпен мог продолжить свои благородные подвиги… Ха… ха… ха… Вы бы просили Эльзас-Лотарингию?

– Я думал об этом.

Смех посетителя громкими раскатами раздавался в камере.

– И что же, пощадили меня?

– На этот раз – да.

Люпен стоял скрестив руки. Ему тоже казалось забавным преувеличивать свою роль, и он сказал почтительно и серьезно:

– Может создаться ряд таких обстоятельств, что у меня будет возможность требовать возвращения Эльзас-Лотарингии и получить ее. Конечно,