и ему показывали также листок бумаги, на котором герцог, его отец, написал число восемьсот тринадцать.

– А этот слуга никому не рассказывал об этом, кроме тебя?

– Никому.

– А ты – никому, кроме Кессельбаха?

– Да, только ему. Но из осторожности я, дав ему прочесть оба эти листа, оставил их у себя. И, как показало дальнейшее, я поступил очень правильно.

– А эти документы у тебя?

– Да.

– Они хорошо спрятаны?

– О да!

– В Париже?

– Нет.

– Тем лучше. Не забывай, за тобой следят и твоя жизнь в опасности.

– Я это отлично знаю. Малейшая ошибка – и я погиб.

– Верно. Поэтому будь осторожен и постарайся сбить с толку врага, чтобы он потерял твой след. Наше дело в шляпе. Через месяц, самое позднее, мы поедем с тобой в замок Вельденц.

– А если меня арестуют и упрячут в тюрьму?

– Я освобожу тебя.

– Удастся ли вам это?

– Будь спокоен. На следующий день, как выйду из тюрьмы. Или нет, я ошибаюсь: в тот же самый вечер, через час…

– Неужели вы сможете?

– Да, даже скорее, чем через час… наверняка. Ты все мне сказал?

– Все.

– Ну, тогда я открываю дверь.

Он отворил дверь и, вежливо кланяясь Борели, сказал:

– О, я не знаю, господин директор, как мне извиниться перед вами…

Он не успел закончить, как Борели и три тюремных сторожа ворвались в дверь.

Директор был в бешенстве. Он остолбенел, увидев двух своих подчиненных лежащими на полу.

– Убиты! – воскликнул он.

– О, вовсе нет, вовсе нет, – насмешливо проговорил Люпен, – вот он двигается. Ну, вставай!

– А другой? – спросил Борели, бросаясь к начальнику тюремной стражи.

– Он заснул немножко. Он так устал, господин директор, что я…

– Довольно говорить глупости! Молчать! – заорал Борели и, обращаясь к страже, приказал: – Отвести его в камеру!

Люпен радостно потирал руки. Наконец-то он узнал тайну проекта Кессельбаха!

Глава третья

План Люпена

I

К его большому удивлению, он не был посажен в карцер. Борели заявился к нему через несколько часов после посещения Штейнвега и заявил, что он находит это наказание бесполезным.

– Более чем бесполезным, господин директор, – возразил Люпен, – опасным… неудобным… может вас скомпрометировать…

– Каким образом? – спросил Борели, которого все более и более начинал беспокоить этот заключенный.

– Да вот каким, господин директор. Вы сейчас приехали из полицейской префектуры, где доложили о моем возмутительном поступке. Причем передали разрешение видеться со мной на имя синьора Стрипани. Вам было нетрудно оправдаться, потому что, когда Стрипани представил вам разрешение, вы из предосторожности позвонили в префектуру, чтобы проверить, и вам ответили оттуда, что все правильно.

– Вы это знаете?

– Конечно знаю, ведь из префектуры вам отвечал мой агент. Сейчас, когда вы были в префектуре, по вашей просьбе произвели немедленное расследование и установили, что никакого разрешения не было дано и то, которое у вас, – подделано… стали искать, кто это сделал… и, будьте покойны, не найдут.

Борели самоуверенно улыбнулся.

– Дальше допросили Стрипани, который, не запираясь, признался, что его настоящее имя – Штейнвег. Скандал! Заключенный Люпен проводит нужного ему человека в тюрьму Санте и разговаривает там с ним около часа. Что делать? Лучше всего сделать вид, что ничего не произошло. Поэтому отпускают Штейнвега и уговаривают заключенного Люпена молчать о случившемся. Верно ли я рассказал, господин директор?

– Совершенно верно, – смешавшись, сказал Борели. – Можно подумать, что у вас дар ясновидения. Итак, вы соглашаетесь на наши условия?

Люпен расхохотался:

– Вернее, уступаю вашим просьбам. Да, господин директор, вы можете успокоить кого следует в префектуре. Я обещаю молчать.

Почти целыми днями Люпен, как и другие заключенные, занимался склеиванием конвертов, материал для которых в пронумерованных пачках ему приносили каждое утро, а вечером забирали готовые конверты. Раздача пачек происходила ежедневно в одном и том же порядке, так что неизбежно Люпен каждый день получал пачку под одним и тем же номером. Это был великолепный способ связи. Оставалось только подкупить служащего частной фирмы, которой сдавались готовые конверты. Это было сделано. И Люпен, уверенный в успехе, спокойно дожидался условного знака на верхнем листе пачки.

На пятый день Арсен Люпен заметил на принесенной ему пачке условный знак – черта ногтем на втором листке.

– Наконец-то, – сказал он, – добились.

Он достал спрятанный у него маленький флакончик, откупорил его, намочил указательный палец и провел им по третьему листу пачки. Через минуту на листе показались нажимы пера, потом штрихи, образуя буквы, слова и фразы. Он прочел:

Все идет хорошо. Штейнвег свободен. Женевьева Эрнемон здорова и часто навещает в отеле «Бристоль» больную госпожу Кессельбах. Там она каждый раз встречает Пьера Ледюка. Отвечайте таким же путем, никакой опасности.

Связь работала прекрасно. Теперь Люпену оставалось только привести в исполнение свой план, пользуясь тайной, открытой ему Штейнвегом. Но прежде надо было возвратить себе свободу.

Через три дня в «Журналь» появилась заметка:

Найден целый ряд ранее неизвестных писем Бисмарка конфиденциального содержания. Письма хранятся в надежном месте и скоро будут опубликованы.

Заметка вызвала сенсацию.

Кто ее автор? О каких письмах шла речь? Кто их писал? Что это – посмертная месть или просто нескромность, совершенная кем-нибудь из корреспондентов Бисмарка?

Вскоре появилась вторая заметка:

Санте, камера 14, 2-е отделение

Господин редактор!

Письма, о которых вы недавно сообщили, несомненно, существуют. Их ценность чрезвычайно высока, и именно поэтому они являются, как мне известно, предметом постоянных и упорных розысков со стороны правительства. Но никто не знает, где они находятся, а также ни одного слова из того, что в них заключается.

Я уверен, что публика не будет на меня в обиде, если ей придется немного подождать, прежде чем я смогу удовлетворить ее любопытство. Поскольку мои текущие занятия не позволяют мне посвятить решению этого вопроса столько времени, сколько мне бы хотелось, все, что я могу сказать сейчас, – это то, что письма были доверены канцлером на смертном одре одному из самых верных его друзей, которому пришлось много претерпеть впоследствии за свою преданность.

Я отдал приказание двум своим лучшим агентам заняться изучением этого дела и нисколько не сомневаюсь, что дня через два я буду в состоянии пролить свет на эту загадочную тайну.

Арсен Люпен

Через три дня «Журналь» опубликовал новое письмо узника тюрьмы Санте:

Я узнал имя преданного друга, о котором говорил в прошлый раз. Это был великий герцог Герман III, владетельный принц (хотя и лишенный престола) великого герцогства Депон-Вельденц. Он был