– Какой именно?

– Каким образом полиция поняла, что мое признание ложное?

– Вы неправильно указали отдельные детали, например, тип ножа.

– Ах, ну да, – произнес Дэн, как будто только сейчас осознав, какой именно тип ножа должен был указать. – А другие детали?

– Повреждение автомобиля Милнера.

– А что капитан? – Он качнул головой вверх, в направлении квартиры этажом выше. И поинтересовался с легким оттенком обиды: – Он назвал все детали правильно?

– Похоже на то.

– И после этого застрелился, чтобы не попасть под перекрестный допрос.

– Вы полагаете, что он не делал этого?

Рут пожал плечами:

– Это мог быть и капитан. Правда, я не слышал, чтобы он выходил из дома тем вечером, после того, как я проводил мисс Фелл до дома.

– А вы слышали, как вернулись мы с Мэриэл?

– Нет. Возможно, я спал крепче, чем думал.

Я встала с кресла.

– Спасибо за стакан воды.

Он проводил меня до двери, а потом и до моего автомобиля. Уже там я повернулась лицом к нему.

– О чем говорили капитан и Милнер во второй половине дня пятницы?

Дэн покачал головой:

– Да не так уж много они и говорили в тот день. Что-то об игре, о табаке. – Он разочарованно улыбнулся. – Это даже не стоило подслушивать.

– По-моему, Милнер крутил капитаном, как хотел. Но можете ли вы сказать мне, что думаете по этому поводу?

Он бросил взгляд в сторону комнаты, где Люси лелеяла свою распухшую лодыжку и свои обширные амбиции.

– Но вы не скажете это Люсинде? Это может разбить ей жизнь.

– Это не для того, чтобы она знала, а лишь для меня.

– Обещаете?

– Я не могу обещать, но, если сумею сохранить это только для себя, то никому не скажу.

Мой собеседник промолчал.

– Ну хорошо, Дэн. Позвольте рассказать вам все, что мне удалось раскопать. Подлинный Роулэнд Оливер Уолфендейл, кавалер «Креста Виктории», умер то ли от естественных причин, то ли, скорее всего, из-за злого умысла, двадцать лет назад. Его денщик, сержант Гарри Лэмптон, занял его место, унаследовал этот дом и воспитал дочь Уолфендейла как собственную внучку. До сих пор все точно?

Дэн пристально посмотрел на меня.

– Мне нечего возразить.

– А Милнер, который служил с ними обоими, появился в Харрогейте с намерением разделить со своим старым сослуживцем хорошее наследство.

– Это единственный способ объяснить его появление здесь.

А теперь все трое из них мертвы, но остался в живых Дэн, который приехал в Харрогейт ради мести. Вместо этого он научился готовить похлебку и сделал эффективное подслушивающее устройство. Раньше я была зла на него. Теперь же чувствовала к нему жалость.

– Ступайте к Люси и побудьте у нее, Дэн. Выкиньте это подслушивающее устройство на помойку. Поговорите с ней. Теперь вы являетесь единственным связующим звеном между Люси и ее матерью. Возможно, однажды она будет счастлива обрести свою мать, и так же будет счастлива ее мать. Она должна каждый день гадать о том, что случилось с ее дочерью и с вами.

– Вы так думаете?

– Я это знаю.

Плывущие навстречу звуки живой музыки встретили меня, когда я вошла в вестибюль «Гранд-отеля». Оркестр играл мелодию, которую всегда заказывала моя мать: «Вы видели, как я танцую польку? Вы видели, как развеваются полы моего платья?»

Я заглянула в помещение Пальмового зала, где в это время дня разворачивалось величественное действо послеобеденного чая, звон чашек и благовоспитанный треп присутствовавших гармонично аккомпанировали музыке.

Моя мать сидела под большой пальмой, росшей в керамической бочке, за небольшим круглым столом, в компании двух других матрон. Поймав мой взгляд, она махнула мне рукой и поманила к себе. Я прекрасно знала, что она могла сказать двум своим кампаньонкам. Моя дочь, Кейт, вдова участника войны… Мне так хочется видеть ее устроенной.

Чувствуя, что мне совсем не улыбается участвовать в великосветском разговоре, я с деланным весельем помахала им, указала пальцем вверх по лестнице и развернулась в ту сторону.

У подножия лестницы ко мне подошел служитель отеля.

– Миссис Шеклтон?

– Да.

– Леди Вирджиния устроила для вас перевод в номер люкс. Могу я проводить вас?

Я поблагодарила его, и мы стали подниматься по лестнице. Скользя рукой по перилам из массивного полированного мрамора, я попыталась превратиться из частного сыщика в не столь преисполненную служебным рвением дочь.

Моя мать была одержима страстью улучшать свою жилье. Отец же всегда настаивал на том, чтобы мы жили в рамках его зарплаты суперинтенданта полиции. Его работа требовала, чтобы он снимал соответствующее его положению жилье в доме, предназначенном для расквартирования полицейских служащих, которое и было тем жильем, в котором я счастливо выросла. Ну а моя мать всякий раз, когда чувствовала себя вырвавшейся на волю, сразу принималась за выбрасывание унаследованных ею средств на доступные роскошества.

Снятый ею теперь номер был просторен и роскошен. В нашем распоряжении находилась гостиная, по обе стороны от которой располагались спальни. Я сбросила туфли и отправилась искать ту из них, которая предназначалась для меня. Большую из них, разумеется, заняла моя мама. Ее палантин лисьего меха и дневное одеяние, в котором я видела ее ранее, были брошены на кровать. Для послеобеденного чая, разумеется, следовало сменить туалет.

Мама, вероятно, была рада тому, что я не появилась в Пальмовом зале в том же самом помятом костюме, который носила с утра. Я выглянула в окно на Долину садов. Люди медленно бродили по территории Королевской Водолечебницы и санатория для выздоравливающих.

Неожиданно раздавшийся за спиной голос испугал меня.

– Грустные дела, – беспечно произнесла моя мать. – Вид из вашего номера выходит на два помещения для выздоравливающих и дом для неизлечимо больных. Это побуждает обитающих здесь ценить жизнь во всей ее славе. Если я когда-нибудь стану неизлечимо больной, привезите меня сюда.

Она села на обтянутый ситцем диван и похлопала рукой по месту рядом с собой, подзывая меня.

Я села рядом с ней.

– Как тебе удалось снять номер люкс в разгар сезона?

– О, это все благодаря моей старинной подруге. Она с мужем отправилась поиграть в гольф. Я знаю, что есть другие курсы этой игры, но они решили из-за наводнения податься в Лоссимут[86]. Но это не имеет никакого значения. Твой отец сказал мне, перед тем как вышел, что это ужасное убийство уже раскрыто.