Чарльзу доводилось слышать о нищих в Восточной Европе, зарабатывавших за день больше, чем обычный рабочий мог заработать за неделю, — особенно в Румынии. Зачастую в столицах великих европейских держав к жителям стран Восточной Европы относились с несправедливой антипатией, а все из-за множества агрессивных попрошаек из их родных стран, оккупировавших основные туристические достопримечательности в Париже, Риме и Мадриде. Они просили милостыню и воровали все, что попадалось им на глаза.

Однако старик не вписывался в стандартный образ, сложившийся у Чарльза для этой категории людей. Подойдя ближе, чтобы поговорить с Кристой, он вынул кошелек, собираясь найти монету или небольшую купюру для старика, но не нашел ничего подходящего, поэтому махнул рукой, показывая Кристе, что хочет уйти.

— Мы зря пришли сюда, — сказал он. — Кажется, даже моя интуиция меня подвела.

Но развернуться и уйти он не успел, потому что старик вдруг заиграл на гармошке. Услышав первые ноты, Чарльз почувствовал, как по спине побежал холодок, и замер на месте. На него нахлынуло очень яркое воспоминание. Он даже почувствовал запах хлеба, который дед пек каждое воскресенье в саду дома, где прапрадед Чарльза сложил дровяную печь. Его дед всегда насвистывал эту мелодию, когда пек хлеб. Запах хлеба и садовых цветов заполнил его ноздри, а в ушах громко зажурчал ручей, текущий через сад. На языке возник вкус свежего хлеба, которого он не ел с самой юности, глаза наполнились слезами.

Он обернулся к старику, но, прежде чем он успел что-то сказать, мужчина вдруг заговорил по-английски:

— По легенде, эта улица славилась тем, что когда-то здесь можно было заработать много золота. Давным-давно сюда переехал загадочный старик, очень похожий на меня. Поскольку он вселился в самый маленький домик и прибыл без багажа, если не считать чемоданчика с пустыми склянками, люди предположили, что он беден, и поэтому были к нему добры. Они предложили ему небольшую арендную плату и часто приглашали к себе на обед. Через некоторое время он стал выходить из дому все реже, а по вечерам над его домом замечали странные тени. Из дымохода валил разноцветный дым, в основном синего, розового и серебристого цветов. Поэтому люди начали болтать. Однажды они явились к нему и потребовали объяснений. Они опасались, что он одержимый, или, хуже того, на их улице поселился сам дьявол. Они стучали в двери, окна, звали его, но никто не открывал и не отзывался, поэтому они решили взломать двери. Однако те оказались не заперты. Войдя внутрь, они нашли старика на полу — мертвого. Воздух в доме был тяжелым, а вся маленькая комната была заставлена трубками и банками, полными разноцветных жидкостей. В руках у старика был желтый камень. Позднее полиция выяснила, что это действительно был золотой слиток. Как раз в этот момент на улице появилась пара среднего возраста, это оказались дети старика. Он был зажиточным человеком, имел огромный дом со множеством пристроек и участки земли где-то на юге. С момента его исчезновения дети искали его более полугода, а он все это время был здесь, на этой улице.

Чарльз слушал внимательно. История закончилась, и он все пытался понять, что старик имел в виду. Некоторое время царила тишина. Чарльз снова вынул кошелек, взял первую попавшуюся купюру и вложил в руку старику. Старик жестом попросил его подойти ближе, и Чарльз послушался, но старик желал, чтобы он подошел вплотную, и вытянул руку, словно намереваясь коснуться его.

— Я бы хотел увидеть вас, если вы не против, — произнес старик.

Чарльз понял, что слепой хочет «посмотреть» на него пальцами, поэтому наклонился, чтобы оказаться на одном уровне с ним. Некоторое время по его лицу скользили пальцы слепого, сначала одной руки, затем обеих. Некоторое время он «рассматривал» Чарльза таким образом, затем убрал руки.

— Мы встречались давным-давно. Это были не вы, но человек, на которого вы очень похожи. С тех пор минула вечность.

После этого старик ничего больше не сказал. Чарльз попытался задать вопрос, но старик отмахнулся и снова заиграл на гармошке. На этот раз он играл чешскую мелодию, никак не связанную с Чарльзом. Тот понял, что встреча закончилась, развернулся и отправился восвояси. Но не успели они отойти далеко, как старик отнял гармошку ото рта и произнес:

— Этот человек… Я очень любил этого человека.

Поначалу Чарльз решил, что старик, по всей видимости, пребывает в маразме. Услышав, как Чарльз говорит с Кристой по-английски, он рассказал историю, которую рассказывал всем. Но затем Чарльз понял: то, что старик выбрал эту мелодию, не может быть простым совпадением, поэтому ему показалось совершенно естественным, когда старик добавил:

— Иногда нам приходится отречься от мира, который мы имеем, особенно если мы знаем некий секрет и только наши руки способны создать золото из ничего. Мы должны делать это ради тех, кого любим, любой ценой.

Чарльз уже повернулся к нему спиной, когда услышал эти слова. Постояв на месте какое-то время, он обернулся. Старика и след простыл, вместе со шляпой и собакой. Исчез, как будто его и не было. Исчезла и Криста. Чарльз глазел на проходящих мимо людей, пытаясь понять, что с ним сейчас произошло.

Кто-то взял его под руку. Криста.

— Куда вы пропали? — Чарльзу хотелось спросить у нее, слышала ли она старика и видела ли его, но он боялся, что она примет его за сумасшедшего.

— Мне показалось, что вам с этим человеком есть что сказать друг другу, а поскольку ваш разговор меня не касался, я зашла в магазин и купила себе на память этот сувенир.

Чарльз с удивлением уставился на нее. В руках она держала вульгарного вида бокал, небольшой, из стекла, а не из пластика, с надписью «Я люблю Прагу». Что ж, по крайней мере, он не бредил.

Кристе и Чарльзу понадобилось два часа, чтобы вернуться обратно в отель. Профессору нужно было подумать, поэтому они возвращались пешком. Раньше они говорили много, но за всю эту прогулку Чарльз не произнес ни слова, и Криста не настаивала. Однако Чарльз был слишком погружен в свои мысли, чтобы заметить у входа в отель имбирного цвета кота.

А комиссар тем временем все сидел в своей «Шкоде», на почтительном расстоянии от отеля; он видел, как Чарльз и Криста вошли внутрь. Ледвина пытался рассчитать свой следующий шаг. В прошлый раз Чарльз ускользнул от него, но комиссар устоял перед искушением вцепиться в глотку администратору. Он не потребовал информации о том, находится ли профессор по-прежнему в отеле, а если вышел, то куда и когда вернется. Был почти полдень, поэтому он решил, что Чарльз выйдет еще раз и вряд ли просидит весь день в отеле, если у него, конечно, нет эротических намерений относительно дамы, которую Ледвина считал кем-то вроде Маты Хари и которая, как следствие, должна быть готова на все, включая соблазнение американского профессора, если она еще не сделала этого. Ледвина вышел из машины, не сводя взгляда со входа в отель, купил два сэндвича и бутылку «кока-колы» в ближайшем киоске и вернулся на свой пост.

Едва Чарльз прошел мимо стойки администратора, как откуда-то выскочил директор отеля, чтобы сообщить ему, что его уже больше часа ждет некий джентльмен. Чарльз поинтересовался личностью посетителя, но директор не мог ответить на этот вопрос. Он мог лишь заверить профессора, что посетитель нисколько не похож на Ледвину. Директор уведомил профессора, что джентльмен ожидает его в холле, и поинтересовался, не хочет ли тот, чтобы он уведомил посетителя о его приходе.