В письме брату Гаммо с описанием этого вечера Граучо говорит, что они с Элиотом похожи в трех вещах: в пристрастии к хорошим сигарам, кошкам и каламбурам. Супруги Маркс уходят из гостей довольно рано, поскольку «мы оба чувствовали, что он не настроен на долгий вечер разговоров – особенно со мной». Тем не менее комик прибавляет, что поэт – «прекрасный человек и очаровательный хозяин».

«Эолиан-холл», Нью-Бонд-стрит, 135–137, Лондон W1

14 апреля 1943 года

Во время войны Т. С. Элиот соглашается принять участие в большом поэтическом вечере в «Эолиан-холле», чтобы «не дать умереть искусствам». Вечер устраивает Осберт Ситуэлл в пользу фонда леди Крю «Французы в Британии». С самого начала Ситуэлл уговорил королеву Елизавету взять мероприятие под свое крыло и несколько недель держал ее в курсе происходящего. Ее величество даже пообещала привести с собой двух маленьких принцесс. Подбирается внушительная когорта поэтов, среди них Сесил Дэй-Льюис, Луис Макнис, Вита Сэквилл-Уэст, Уолтер де ла Мар, Джон Мейсфилд и сестра Осберта Эдит, которая помогает организовывать вечер. Ситуэллы вместе руководят на репетициях и распределяют поэтов с секундомером в руках, чтобы никто чересчур не задерживался на сцене. Эдит приглашает поэтессу Дороти Уэллсли тоже участвовать в концерте, и на это есть две причины: a) она женщина, и б) она уж точно не затмит Эдит. Но Эдит почти наверняка начинает жалеть об этом, потому что Уэллсли «так утомительна, что не описать пером… Едва ли не каждый день я получаю от нее надоедливые письма. Она шлет мне всю чепуху, которую только сочиняет». С какой вообще стати, думает она, Йейтс включил ее в свою последнюю поэтическую антологию? «Наверное, у старика помутился ум, раз он посчитал ее сколько-нибудь приличной поэтессой».

В назначенный день зал полон. Королева Елизавета с дочерьми Елизаветой и Маргарет, обе в митенках, получают по программке от известной комической актрисы Беатрис Лилли, которую поставили продавать программки, потом их провожают к местам в первом ряду. Вечер начинается с того, что поэт-лауреат Джон Мейсфилд отдает дань памяти Лоренсу Биньону, умершему в марте. Королева Елизавета с дочерьми принимает приличествующий случаю серьезный вид. После этого поэты выходят на сцену строго в алфавитном порядке: Эдмунд Блунден, Гордон Боттомли, Хильда Дулитл. Все поочередно встают за викторианскую кафедру, отысканную Ситуэллом на Каледонском рынке, такую громоздкую, что из-за нее видно только головы самых высоких.

Э – это Элиот. Его рост 180 сантиметров, и его прекрасно видно. Он решил прочесть последнюю строфу «Падает Лондонский мост» из поэмы «Бесплодная земля»:

Королева Елизавета совершенно точно не интеллектуалка: десятилетия спустя светский лев Ники Хэслэм вспоминает о том, как хореограф Фредерик Эштон «блестяще изображал», как «она сидит и слушает оперу Вагнера, а ей надо в туалет» – однако она всегда старалась поддерживать здоровый интерес к литературе[235]. Тем не менее им с дочерьми с трудом удается сохранять серьезное выражение лиц, когда стихотворные усилия мистера Элиота становятся еще более сумасбродными:

Почти полвека спустя королева Елизавета – теперь уже королева-мать – сидит рядом с писателем Эндрю Норманом Уилсоном на званом ужине[237]. Они говорят о литературе. Уилсон спрашивает ее, что она читает для удовольствия.

– Я очень люблю детективы. Мне нравится Ф. Д. Джеймс, но на одну ее книгу у меня уходит около двух месяцев. Мне очень нравится Дороти Ли Сэйерс. О, и Барбару Пим я обожаю[238].

Королева-мать спрашивает Уилсона, удается ли ему заставить своих дочек читать.

– Их трудно остановить, мэм, – отвечает он.

– Я вспоминаю нашего дорогого Осберта… вы были с ним знакомы? – говорит королева-мать.