Они коротко встречаются на посвящении мемориальной доски королеве Марии в июне 1967 года. Сначала королева-мать отказывается присутствовать, если там будет герцогиня Виндзорская, но потом смягчается. Герцогиня не приседает перед ней в реверансе; они обмениваются рукопожатиями, но не поцелуями.

– Как мило, что вы пришли, – говорит королева-мать и тут же идет дальше.

После церемонии она говорит:

– Я все же надеюсь, что мы еще встретимся.

– Когда? – спрашивает герцогиня, но ответа нет.

Через пять лет, в 1972 году, герцог Виндзорский умирает от рака горла. В его последние дни королева-мать не посылает ему ни слова, но когда герцогиня прибывает в аэропорт Хитроу для похорон, ее приветствует лорд Маунтбаттен, который и передает ей, что «ваша невестка примет вас с распростертыми объятиями. Она глубоко сочувствует вашему горю, помня, каково ей было потерять собственного мужа». По словам Маунтбаттена, это «весьма ее утешило».

После похорон в Виндзорском замке устраивают прием. Пока гости сходятся, королева Елизавета II говорит:

– Это так сложно, ведь она почти никого не знает.

Перед обедом две старых врагини, обеим уже за семьдесят, сидят бок о бок на диване. Герцогиня проявляет признаки безумия. Принцесса Маргарет подслушивает их разговор.

– У вас кухня наверху или внизу? – спрашивает герцогиня королеву-мать.

Королева-мать в оторопи. Принцесса Маргарет думает, что та, возможно, даже не знает точно, где у них кухня. Но герцогиня тактично заполняет повисшее молчание, отвечая на собственный вопрос:

– Мы пробовали и так, и эдак, – говорит она, – и я предпочитаю кухню наверху, потому что так гораздо меньше беготни по дому. Естественно, это зависит от того, сколько гостей вы принимаете.

За обедом герцогиня сидит между принцем Филипом и лордом Маунтбаттеном.

– Каковы ваши планы? – спрашивает принц Филип. – Вы, наверное, вернетесь в Америку?

Герцогине хочется сказать «С какой стати?», но вместо этого она говорит:

– Я не собираюсь приезжать в Англию, если вы этого боитесь, разве что навестить могилу.

Она твердо решила, что королевское семейство не увидит ее горя, и ее развлекает, с какой страстью все они вгрызаются в свои пудинги.

После обеда женщины снова садятся рядом. Немного выпив, королева-мать стала более разговорчивой и выражает свое сочувствие. Герцогиня пока отмалчивается и, кажется, ищет подходящую тему. Наконец она ее находит.

– У вас кухня наверху или внизу? – спрашивает она.

Берхтесгаден, баварские Альпы

22 октября 1937 года

«Два человека, которые доставили мне в жизни больше всего неприятностей, – вспоминает королева-мать в старости, – это Уоллис Симпсон и Гитлер».

Два главных возмутителя ее спокойствия сами встречаются лишь однажды. Адольф Гитлер полагает, что британцы плохо отнеслись к чете Виндзоров, и приглашает их в Германию. «Истинной причиной гибели герцога Виндзорского, я уверен, была его речь на берлинском съезде ветеранов, в которой он заявил, что он сделает задачей всей своей жизни добиться примирения Великобритании и Германии, – объясняет фюрер гостям на приеме; «…последовавшее затем отношение к герцогу Виндзорскому явилось зловещим предзнаменованием; свергать такой превосходный столп силы было одновременно и глупо, и дурно».

Чета Виндзоров принимает приглашение Гитлера. «Его королевское высочество хотел видеть, что обожаемой им женщине воздают честь и славу», – годы спустя объясняет его конюший сэр Дадли Форвуд.

Виндзоры прибывают на поезде на берлинский вокзал Фридрихштрассе утром 11 октября. Хозяева не жалеют сил, чтобы они чувствовали себя как дома. Вокзал украшен гирляндами с британскими флагами вперемежку со свастиками. Когда герцог и герцогиня сходят с поезда, оркестр с воодушевлением исполняет «Боже, храни короля», и людская толпа кричит «Хайль, Эдуард!» и «Хох Виндзор!».

Доктор Роберт Лей, лидер Национального трудового фронта, презентует герцогине коробку шоколада с карточкой, на которой значится «KÖNIGLICHE HOHEIT», то есть «королевскому высочеству»[243]. Через несколько минут третий секретарь британского посольства передает герцогу письмо с объяснением, что посла неожиданно отозвали, и официально посольство не признает их прибытия. Виндзоры интерпретируют это как неуважение, и весьма точно. «Герцог и герцогиня были очень, очень обижены», – отмечает сэр Дадли.

Они уезжают с вокзала на черных «Мерседесах», на подножках которых висят четыре офицера СС. Специально приглашенная толпа приветствует их в отеле «Кайзерхоф» веселой песней, сочиненной в министерстве пропаганды под руководством доктора Геббельса. Следующие дни проходят в вихре ознакомительных поездок. Герцогиню привозят в мастерскую «Национал-социалистической народной благотворительности», где она наблюдает, как женщины шьют одежду для бедных; герцог – почетный гость на концерте Берлинского филармонического оркестра, который заканчивается энергичным исполнением песни «Германия превыше всего», «Хорста Весселя» и «Боже, храни короля». Камеры нацистских фотохроникеров запечатлевают руку герцога, поднятую в нацистском салюте. До своего отъезда он еще несколько раз сделает этот жест. «Всего лишь хорошие манеры», – объясняет сэр Дадли.

Первый вечер они проводят на приеме в загородном поместье доктора Лея. Среди гостей руководитель СС Генрих Гиммлер, заместитель Гитлера Рудольф Гесс с женой Ильзой, а также Йозеф и Магда Геббельс, которую герцогиня описывает как «самую прелестную женщину, которую мне довелось увидеть в Германии». Ильза Гесс вспоминает герцогиню как «прелестную, очаровательную, ласковую и умную женщину с золотым сердцем».

Экскурсии продолжаются: вот визит в школу подготовки дивизии «Мертвая голова», вот поездка в загородный дом Геринга, где они восхищаются роскошной игрушечной железной дорогой, которую он собрал в амбаре. На герцогиню производит впечатление, «как умело фельдмаршал направлял поезда по путям, переводя стрелки, дуя в свисток и избегая столкновений». В свою очередь Эмми Геринг впечатлена герцогиней. «Я не могла не подумать, что эта женщина несомненно прекрасно бы смотрелась на английском троне»[244].