Понятное дело, Абрахаму ответили тишиной.

— Ну да, ну да, — закивал Шенси. — постулат старый. Наверное, кроме как на развалинах гробниц Гиртай, его уже больше нигде и не встретишь.

Гиртай… странно, но Хаджару это название показалось знакомым.

Голова…

Он мотнул копной седых волос и достал трубку. Курение помогало ему избавиться от болей. Видимо остаточное явление заражения энергией Черного Генерала.

Чтобы там не произошло на реке Жидкого Льда, но сам факт того, что в его ядре находилась искра силы древнего создания не мог вот так взять и не оставить после себя следа.

И Хаджар сейчас не о нефритовом «свитке».

— В общем, старина Шенси, то бишь — я, решил воспользоваться этой мудростью. Вот, собственно, и весь план.

И Абрахам сверкнул улыбкой едва ли не победители всего, в чем можно одержать победу. Старый вор явно был горд собой.

— А можно немного… подробнее, — попросил Алестан.

— Что, вам, молодым мозгам, не понять мудрости древних?

Густаф, видя, что на этот раз дедовщина и возрастная дискриминация направлена не в его сторону, даже как-то расслабился и спокойно точил наконечники стрел. В отличии от оружия прочих адептов, они, как раз-таки, требовали бережного ухода и той самой заточки.

— Вообще-то, не только молодым, — добавил гном. — хотя, возможно, это потому что я гном. А мы, гномы…

— Да-да-да, — перебил Абрахам. — вы гномы, самые развитые, самые умные и самые прекрасны создания в Безымянном Мире.

— Рад, что ты, наконец, это признал, человеческий пес.

— Господа! — Алестан хлопнул ладонями по столу и поднялся на ноги. — Мы будем препираться или обсудим дела?!

Шенси выдохнул облачко дыма и указал трубкой на Алестана.

— Вот — горячая кровь, маленький мозг, яйца еще не опустились. Все прям как у тебя, Густаф. Молодые все похожи друг на друга.

— В задницу иди, мешок с песком.

— Обидно ведь, и… Ой, ну ладно, раз все такие напряженные. В общем, слушайте меня. Нам, выражаясь языком умных людей, ситуация, когда нам поставили шах. А как избавиться от шаха?

Учитывая затянувшуюся паузу, вопрос был явно не риторическим.

— Защититься от него, — предположила Лэтэя.

— Можно и так, — согласился Абрахам. — но защититься нам нечем. Так что единственное, что мы можем, это продемонстрировать силу и заставить врага отступить, убрав с нас этот самый шах.

— Так шахматы не работают, — напомнил Алестан.

— Зато жизнь работает именно так, — парировал Шенси. — В общем, когда главу Звездного Дождя поведут на казнь, событие явно будет массовым. Эссенин или как её там явно не побрезгует использовать это как урон для боевого духа противника и поднятия морали собственных войск. Ну и прочие преференции.

— Преф…

— Лучше не надо, — предостерег Густаф своего ровесника. — Им только палец в рот положи.

— Когда подрастешь, малец, поймешь что в рот надо класть не палец… и лучше не мужчинам, но это уж как сам определишься.

Густаф опять выругался на Абрахама. Сложно было понять какие именно их отношения связывали, но все это происходило без особой злобы.

— Так что мы сделаем следующим образом, — Абрахам достал ту самую карту и уголек. — Гном, сколько людей сможешь провести в канализацию?

— Полтора десятка, — ответил, подумав, Албадурт. — но как мы туда попадем.

Вместо ответа Шенси взмахнул рукой и на столе появилась небольшая шкатулка.

— И?

— Абрахам, — поднялась Иция. — ты серьезно? Это же…

— Знаю, дорога, но отчаянные времена, требуют отчаянных мер. Итак, господа, внутри лежит порошок, сварганенный когда-то моим батей.

— Твоим отцом? — переспросил Алестан.

— Да, малыш, батя значит — отец. И именно этот отец изобрел технику, который ты так гордишься.

Глаза юноши вполне могли вместить в себя циферблат не очень крупных часов.

— Так значит ты сын… — начал было он свое удивленно-восторженное восклицание, как его перебил Гай.

— Смерт близко… ты уверен, старый друг? Чтобы изготовить другую порцию, уйдет не меньше века.

— Уверен, — кивнул Абрахам. — Гном, твоя задача — берешь шкатулку, выходишь из города, добираешься до людей Звездного Дождя и…, — Шенси щелкнул пальцами, будто что-то вспомнил, и повернулся к Лэтэи. — принцесса, у вас есть что-то, что может безапелляционно подтвердить, что сей коротышка действительно от вашего имени?

Принцесса задумалась, а потом вытащила из волос заколку из металла, похожего одновременно на золото и серебро.

— Это подарок моей матери, — произнесла она, передавая заколку гному. — Покажи её Первому Воину. Он обязательно узнает. И, если получится…

— Я верну, — серьезно и тяжело проговорил гном, а затем добавил. — хорошая работа… хоть и не наша.

— Ну, раз с этим разобрались, то вот что потребуется от нас…

Спрятав отряд внутри ветра, Хаджар, стоя на очередной крыше, наблюдал за происходящим на центрально площади. Вид толпы, собирающейся вокруг эшафота. Скулящий, стонущей от предвкушения, будто собака во время течки.

Люди, по своей природе, те же монстры, только шерсти меньше и зубы не такие острые. И только те, кто умел держать этого монстра на коротком поводке, обладали честью.

Честь…

Возможно именно она и являлась тем самым поводком. Потому что кто они без него, если не дикие звери, жаждущие лицезреть как один сильный мира сего, спустит с пьедестала другого.

И это даст, пусть на краткий миг, почувствовать себя сильнее. Не тому, кто опустит топор на шею, а всей толпе. Ведь глава целого клана падет на их глазах. А они будут жить дальше. Значит они сильнее.

Хаджар уже видел такое.

На своей родине.

Когда, в образе покрытого гнойниками, безногого уродца бродил среди жителей города. Он помнил, как солдаты Примуса погубили старика и мальчишку лишь за то, что те украли небольшую краюху хлеба.

Вся суть власти заключалась в этих двух сценах.

Хаджар посмотрел дальше, на север. Куда уходили дороги, бегущие от города.

Странно, но кроме как в мире людей, он больше нигде не сталкивался с властью. Природа не карала тебя за то, что ты украл у неё коренья или ягоды. Зверь не хотел тебя сожрать, если ты нарушил границу его территорий и не встретил его, когда тот был голоден.

Но даже если так — зверь мог сожрать тебя только если ты был слабже.

Ну или медленно бегал.