И Двалия пошла быстрее, злясь, что мне удается поспевать за ней и не падать. Я ощупывала цепь в поисках защелки. И нашла, но не могла понять, как ее открыть. Двалия снова рванула цепь, и я, спотыкаясь, побрела за ней.

Двалия вела нас вверх по холму, прочь от высоких зданий и гавани. На каждом перекрестке она сворачивала туда, где на улице было меньше людей и фонарей. Те, кто встречался нам, похоже, не видели ничего странного в том, что она тащит меня на цепи. Виндлайер шел за нами, то нагонял, то отставал, шмыгал носом, всхлипывал, пыхтел. Он мне не друг. Никогда им не был, и он сделает со мной все, что скажет Двалия.

Мы свернули на темную улицу, освещаемую только из окон. Дома были небогатые. Свет сочился сквозь щелястые стены; земляная мостовая была изрыта колесами. Двалия выбрала дом наугад. Остановилась напротив, указала на него.

– Постучи в дверь, – велела она Виндлайеру. – Сделай так, чтобы они пригласили нас.

Он подавился всхлипом:

– Кажется, я не смогу. Голова болит. Кажется, я заболел. Меня всего трясет. Мне нужно…

Она хлестнула его свободным концом цепи, рванув так, что я опять упала.

– Ничего тебе не нужно! Делай, что велено! Живо!

И тогда я сказала тихо, но отчетливо:

– Беги, Виндлайер. Просто беги. Ей не догнать тебя. На самом деле она не может заставить тебя делать что-то.

Он уставился на меня, и на миг его крохотные глазки округлились от изумления, но потом Двалия дважды вытянула меня цепью, и Виндлайер подбежал к двери захудалого домишки и забарабанил в нее так, будто случился пожар или потоп.

Какой-то человек рывком открыл дверь и рявкнул:

– Что еще?! – Потом выражение его вдруг смягчилось, и он сказал: – Заходи, друг. Заходи переночевать.

Услышав это, Двалия рванулась внутрь, и мне пришлось поспешить за ней. Молодой парень стоял у двери, придерживая ее для нас. Едва мы перешагнули порог, я поняла, как она просчиталась. Парень был в доме не один. За столом сидели двое мужчин постарше, сердито глядя на юношу и на нас. Пожилая женщина помешивала что-то в котелке над очагом.

– Что это ты надумал пускать в дом чужих среди ночи? – проворчала она.

Мальчик примерно моих лет в страхе уставился на нас, взял из кучи дров ветку и схватил ее как дубинку.

Старуха пригляделась к Двалии и охнула:

– Демон? Это что, демон?

Виндлайер с несчастным видом повернулся к Двалии.

– Мне уже не справиться с такой кучей людей сразу! – сказал он, чуть не плача. – Я не могу!

– Держи всех их! – завизжала Двалия. – Живо!

Я как раз стояла на пороге. Ухватившись за цепь, изо всех сил уперлась, чтобы не входить.

– Я тут ни при чем! – завопила я безнадежно.

Все в домишке таращились на нас в тревоге и страхе. Мой крик будто разрушил чары.

– Убийцы! Демоны! Воры! – завопила вдруг старуха, а мальчик бросился на Виндлайера, размахивая своей дубинкой.

Виндлайер прикрыл голову руками, и парнишка несколько раз с треском ударил его. Двалия поспешно попятилась, но один из сидевших за столом мужчин метнул в нее свою кружку. Та ударила ее в лицо, облив пивом. Двалия зло взвыла и бросилась прочь, волоча меня. Виндлайер бежал за нами, а мальчик под одобрительные крики отца и дядьев осыпал его ударами по плечам и спине.

Мы продолжали бежать, даже когда семейство бросило гнаться за нами, потому что их крики переполошили соседей. Но вскоре Двалия стала все больше сбавлять скорость, а потом и вовсе перешла на шаг, постоянно оглядываясь через плечо. Нас догнал Виндлайер.

Он держался за голову обеими руками и всхлипывал.

– Я не могу! Не могу! Не могу! – повторял он снова и снова, так что вскоре уже даже мне захотелось его ударить.

Двалия вела нас обратно в город. Я дождалась, когда вокруг начались крепкие дома с застекленными окнами и деревянными крылечками. Тогда я уперлась обеими ногами и со всей силы рванула цепь на себя. Двалия не выпустила конец цепи, но остановилась и свирепо обернулась ко мне. Виндлайер стоял рядом со мной, отвесив дрожащую нижнюю губу и по-прежнему держась за голову.

– Отпусти меня! – твердо сказала я. – Отпусти, или я закричу и буду кричать, пока на улицу не выбежит много людей, и тогда я расскажу им, что вы похитители и убийцы.

На миг глаза Двалии широко распахнулись, и я подумала было, что победила. Но потом она наклонилась ко мне.

– Попробуй! – сказала она издевательски. – Давай. Нас видели, и найдутся те, кто нас узнает, не сомневаюсь. Но найдутся и те, кто поверит, что ты была с нами заодно, девчонка-служанка, которая впустила нас, чтобы мы ограбили и убили ту женщину. Потому что именно так мы им скажем, и Виндлайер заставит Керфа все подтвердить. Нас повесят всех вместе. Кричи, девчонка. Кричи!

Я уставилась на нее. Неужели такое может быть? Некому подтвердить, что я не виновата. Торговец Акриэль мертва, изрублена на куски. Горе утраты вдруг обрушилось на меня, будто удар под дых. Она умерла из-за меня. А ведь Виндлайер предупреждал. Я отступила от Пути, и вот опять кто-то умер. От моего прекрасного замысла сбежать от Двалии остались лишь клочья. Но вот опять – я жива, а та, кто помогал мне, мертва. Мне хотелось оплакать Акриэль, но горе мое было слишком глубоко для слез.

– Так я и думала, – насмешливо сказала Двалия, повернулась и яростно дернула за цепь.

Она вырвалась из моих покрытых синяками рук, и я обнаружила, что снова иду за Двалией в темноту.

Долгие, тягучие дни на борту Совершенного были мне мукой мученической. Каждый день так походил на другие, что они сливались в один, который длился и длился, и я задыхался от его бесконечности.